Сибирские огни, 1976, №7

М . Г. СТУРУА, ж у р н а л и с т-м е ж д у ,н а р о д н и к . У Томаса Ма.нна была странная, на мой (взгляд, манера: сначала он писал ромав страниц на 400—500, а потом еще и книгу страниц на 400—500, в которой объяснял, что он хотел сказать в романе, как он этот роман писал и почему. Я думаю, что если когда-нибудь Александр Борщаговский последует примеру Томаса Манна и напишет интересную книгу о том, как и почему он писал этот роман, это само по себе будет увлекательно. Меня прежде всего интересовало, насколько и как именно пропитался автор духом времени. Это сделано очень интересно. Порой даже казалось, что книга переведена, что писал ее какой-нибудь талантливый писатель-аболиционист. Точно схвачена тональ­ ность, в которой писались книги той далекой уже эпохи и людьми того времени, при­ чем не всегда литераторами. Сейчас выходит очень много книг в связи с приближающимся 200-летнем США, книг, посвященных различным, наиболее драматическим этапам истории этого государ­ ства, где Гражданская война занимает важное место; когда читаешь, особенно мемуар­ ную, литературу, когда ты слышишь голоса людей той .эпохи и отзвуки тех собы­ тий, то удивляешься, как хорошо они реконструированы (я употребляю это слово в са­ мом похвальном смысле) в романе А. Борщаговского. Может быть, не все знают, что автор никогда не был в США. Невольно напраши­ вается пример: Иммануил Кант, который, не выезжая из Кенигсберга, составил самую подробную карту Лондона. Я хочу подчеркнуть, что в романе все очень хорошо сделано. С самого начала — Вашингтон, убийство Авраама Линкольна,— все это сразу захватывает точностью опи­ саний, точностью характеристик и точностью интонаций. Этим отличается роман А. Бор­ щаговского от других романов на ту же тему: никто из героев не идеализируется, все они показаны как люди во плоти и крови, со всеми своими .недостатками, а то и огра­ ниченностью. Ведь если .вы 'опросите американского школьника, то для него Вашингтон или Авраам Линкольн :— идеальные люди. Конечно, и Джефферсон, и Авраам Лин­ кольн исторически были носителями каких-то прогрессивных идей, но они отнюдь не были святыми и безгрешными. Их философия на чем-то замыкалась. Или генерал Грант: когда читаешь мемуары Гранта (говорят, что ему помогал Марк Твен) или воспоминания жены генерала Гранта, то перед .нами встают люди со всеми их недостатками. Именно поэтому они делаются даже более привлекательными. Таким естественным духом проникнут и роман Александра Борщаговского, и этим о.н меня привлекает. Если уж говорить о недостатках книги, то я 'Считаю, что в третьей, Радомской, ча­ сти «мускулатура» более вялая, чем до Гражданской войны и в годы войны. Это понят­ но. Как «и странно, все, кто описывали какие-то утопические общества и общины, в той или иной мере впадали ,в литературную слабость. Даже Лев Толстой не мог подняться над этим. Здесь я должен поспорить по другому вопросу. Дело в том, что и Радомская община потерпела крах, потому что эта мечта не могла быть осуществлена историче­ ски ни в США, ни в другом государстве, и «государство солнца» Кампанеллы, о кото­ ром думал Турчин, неосуществимо. Поэтому, мне кажется глубоким заблуждением, когда говорят, что в неко­ торых местах общины не привились, а кое-где, мол, привились и благоденствуют. Тут имеется в виду какая-то реальная организация, даже хозяйство, а как чисто фило­ софская проблема человеческого общества — она не могла быть решена ни в штате Айова в США, ни в России, потому что это —- утопия. И я не хочу брать под защиту так называемую «американскую мечту», и в понимании Турчина это была не американ­ ская мечта, а просто .прекрасная, надчеловеческая мечта, кое .в чем и прекраснодушная. Может быть, автору было в Радоме сложно оттого, что тот период был меньше истори­ чески документирован. Кроме того, сам Радомский конфликт с чисто литературной сто­ роны менее драматичен и завлекателен. Я не хочу ничего упрощать и профанировать, тем более, что роман вышел уже пос­ ле того, что мы называем переходом от конфронтации к сотрудничеству в советско-аме­ риканских отношениях, но до Хельсинки. И не был приурочен ни к тому, ни к этому.