Сибирские огни, 1976, №7

Завд», «о в то же время индивидуально и принадлежит тому особому языку, который присущ именно этому человеку, этой интереснейшей женщине. Мне хочется обратить внимание на то, что в романе нарисованы и выражены обра­ зы огромного количества персонажей. Это — люди самых разных судеб и характеров, южане и северяне, причем в числе их и крупные исторические личности — Линкольн, Гарфилд, который стал президентом США уже позднее, после Линкольна и Гранта, и другие люди, реально существовавшие генералы, издатели, эмигранты, командиры рот. Автор сумел этих людей — а их, повторяю, множество — показать как живых персона" жей, как людей, которых мы узнаем и начинаем любить или ненавидеть; это заслуга автора — очень и очень большая. Мою мысль о высоких художественных достоинствах романа можно проиллюстри­ ровать ссылкой на его отдельные страницы и эпизоды, где показаны не главные герои, ■не Турчанинов и его жена, не историчеокие личности важного значения, а сравнитель­ но мало известные люди, такие, например, как капеллан Огастес Конэнт,— тоже фигу­ ра подлинная,— который выступал ,на суде над Турчаниновым и выступал как типич­ ный сторонник компромисса с рабовладельческим Югом, как Джуди — девушка-негри­ тянка, которую солдаты мятежного Юга подвергли насилию и которая, под влиянием страха и подневольных обстоятельств, дала ложные показания в пользу ландскнехтов Юга. Хотя она сказала неправду, мы видим и понимаем, что она вынуждена была по­ ступить именно так. В романе всякий раз речь идет о живых людях, о противоречивых образах, кото­ рые мы реально представляем себе. Вы видите, к примеру, что образ капеллана Огастеса Конэнта дан объективно, нет .ни малейшей попытки показать его з а в е д о м ы м злодеем, хотя человек этот дей­ ствительно плох, коварен и несправедлив к полковнику Турчанинову (Турчину). Это умение Александра Борщаговского показать образ человека, как будто бы совершенно объективно, без прямых, торопливых авторских указаний на то, что перед нами лицемер, враг человечности, враг демократии, это умение изнутри раскрыть сущность человека, не пользуясь авторским правом высказывать с в о е суждение и с в о й приговор,— та­ кое умение— одна из самых замечательных сторон романа, его внешняя и фактическая (если можно так сказать) объективность и при этом ясная, выраженная писателем с большой силой правдивость оценки людей дурных и людей хороших. Или — сцена суда: в залу приводят негритянскую девушку, над которой надруга­ лись южане, солдаты Гарриса, но ее пытаются представить как жертву северян. Приво­ дят ее .негры, друзья Турчина. «— Вы заставили ее прийти сюда? — спросил Гарфилд (председатель суда, буду­ щий президент США) у негров. Мы попросили,— сказал Авраам,— и она пошла с нами. Она пойдет за всяким* у нее больше нет воли. — Кто вы,— люди Джека Гарриса? Мы его враги, генерал,— сказал Авраам, '— мы никогда не будем неграми Гар­ риса. Мы люди Джека Турчина. —• Это мои солдаты,— пришел я ему на выручку. — Черные не могут быть солдатами, и вы это знаете, Турчии. Уведите их». .В этой фразе заключено важное содержание: будущий президент США, генерал Северной армии искренне полагает, что черные .не могут служить солдатами. И это то правило, тот закон и .порядок, которые на протяжении первых двух лет войны были по­ винны в том, что северяне терпели одно поражение за другим. И важно, что эта мысль выражена устами Гарфилда, устами северного генерала и хорошего человека. ■И вот перед нами маленькая .негритянка. «— Джуди, скажи, кто тебя обидел?» — спрашивают у нее. «Джуди молчала, .некраси-во собрав длинными руками платье под коленями; безна­ дежный взгляд надрывал душу. — Окажи, Джуди, и мы уйдем. Кто сделал это с тобой? — Янки,— выдохнула Джуди. — Солдаты? Она кивнула.