Сибирские огни, 1976, №6

Недаром кто-то без особых раздумий выбрал его своей жертвой . Надо, наверно, сделать вид, что ничего не было, и помалкивать. Ведь никто, собственно, ничего не знает, и если не требовать н а зад удерж анны х с него денег, то никто ничего и не узнает. Попросить получше женщину из расчетного стола, чтобы она пом алкивала, и — все. Просить? А ради чего? Почему? Ради того, чтобы на поверхности не было никаких кругов? Нет. Это — не для него. А брать под сомнение тех, кто с ним работал? Это — для него? Он уже обж ег руки на Ефимыче. И в то Же время — где выход? Он представлял, кдк эта весть дой ­ дет до Ани, и у него темнело в глазах . Он, ка залось , стер бы сейчас в порошок того, кто это сделал , если бы зн ал , кто это был. Но он ничего не знал и узнать мог лишь случайно или ж е прощупывая методически каждого, кто хорошо с ним был з н а ­ ком. Не по душе работенка, но надо идти до конца. Несколько человек он уж е может исключить из своего «черного» списка. Прежде всего — Ефимыча, а вместе с ним и своих сожителей по комнате — Ольховского и Евсеева. Ольховского можно исключить безусловно, его не было в ту ночь в городе. Д а и не мог он пойти на такое. Это так а я ж е чистая душа, к ак и Ефимыч, хотя они и непохожи во многом друг на друга. А О л ь ­ ховский подтверж дает алиби Евсеева. Этот вот вполне мог. Мог. Но факты есть факты — надо быть объективным . Мало ли кто может вызы ­ вать у тебя антипатию? Значит, он все ж е прав, что берет под сомнение тех, с кем уже не­ мало живет бок о бок, с кем проводит перекуры, ест в одной столовке, ведет разговоры обо всем, что только попадает на язык? Тут он сразу ж е заходил в тупик. Иной р а з он был уверен в том, что поступает правиль ­ но, а иной раз — нет. Ему порой казалось, что нужно бы обо всем по­ просту промолчать. А третьего пути он не видел. Он дум ал обо всем этом весь день. Д ум ал и тогда, когда вместе со всеми сварщ иками , а т акж е моцтажниками шел после смены к автобус­ ной остановке. В автобусе он сел рядом с Сипягиным. — Сейчас едем с женой за. мебельным гарнитуром ,— сообщил тот, хотя Гузов его ни о чем не спраш ивал .— Двухкомнатный. Тыща сем ь­ сот рэ. У нас квартира, само собой, не без мебели, но целесообразней иметь гарнитур. Там все — в один цвет, все одно к одному. Хотя они и гарнитуры ... то у них то не в порядке, то другое. Вот покупаем мы не нашего производства гарнитур. Гэдээровский, темной полировки. А по­ чему не нашего производства? А потому, что наши — разве это гарнитуры? — Вы билетики приобрели? — перебила его кондуктор. Гузов полез в карм ан брюк за мелочью, но Сипягин его опередил. — Д в а .— Он получил билеты и сунул их в нагрудный карм ан своей тенниски.— Т ак вот. Наши гарнитуры — это не гарнитуры . Это дрова. Полированные д рова .— Он наморщил лоб, помигал веками с бесцвет­ ными ресницами, затем поджал толстые губы и добавил: — Немцы тоже не ахти какие гарнитуры делают, можно бы получше делать, но наши — вообще ни к черту. Поэтому целесообразней все ж е — импортный г а р ­ нитур. Гузов слуш ал его болтовню, и, странное дело,— на душе делалось светлее и спокойнее, словно Сипягин говорил бог весть о каких прият­ ных вещах. Этот человек был разительно непохож по своей речи на с а ­ мого себя. Т ак ли уж ему не по душе наши гарнитуры? Вряд ли. Он ведь д аж е и в отношении немецких гарнитуров наводит тень на плетень. П ро ­ сто человек не может без этого. — Ты, Петро, в какой семье вырос?