Сибирские огни, 1976, №6

друг друга. В этом шуме он уловил звонкий голос Игоря Ольховского, мерно произносящего какие-то стихи, и хрипловатый смех Сергея Евсе­ ева. Но слышен был и еще голос, не очень и сильный, зато — приятно­ го тембра. Он открыл дверь и увидел, кто тут был гостем,— Толик Белошейкин из комнаты напротив. Толик — арматурщик, но по его виду никто бы не ск азал , что этот слабенький, с мягким взглядом по-девичьи стыдливых глаз, паренек целыми днями кромсает, гнет на тяжелом станке сталь ­ ные прутья в палец, а то и в руку толщиной, а потом вяж ет из них сво­ его рода кружево — каркасы для железобетонных плит. Толик любил стихи, что и свело его с Игорем Ольховским — тот тоже от стихов без ума. Они оба частенько ездили на занятия в литобъединение при мест­ ной газете. Игорь Ольховский был инженер-строитель по образованию , но рабо ­ тал пока мастером небольшого участка — сам решил перед тем, как з а ­ нять свое место, узнать поглубже дело и приобрести кое-какой практи ­ ческий опыт, которого у него не было совсем. Он тоже был худощав, но повыше Толика и выглядел, пожалуй, более интеллигентно. А вот Сергея Евсеева нельзя назвать щуплым, он имел д аж е лиш ­ ний вес. Тело у него рыхловато, и это не вязалось с его специальностью— он был монтажником, а высота все же есть высота. Однако Сергей чув­ ствовал себя там как будто бы неплохо. Гузов не раз видел, как он, словно по полу своей комнаты, ходил по узким бетонным балкам и по верхним ребрам стенных панелей на уровне семи или девяти этажей. Сам Евсеев однажды заметил в шутку, что у него перед другими верхо­ л азам и д аж е преимущество: лишние килограммы веса как бы припеча­ тывают его к балкам , и уж ветру его не сдуть. Иван сначала любил бывать с ним вместе. Но потом между ними пробежал холодок. Была у Евсеева привычка обнимать за.плечи к мес­ ту и не к месту того, кто с ним был рядом. А Гузову эти телячьи нежно­ сти быстро надоели, и он стал попросту сбрасывать со своих плеч руку Евсеева. Тем более, что заметил: тот обнимает с одинаковой нежностью и того, кто достоин уважения, и того, кто его не стоит. Гузов не знал, откуда у Евсеева эта черта в характере: от природы ли он так добр к людям или ж е ему просто выгодно жить в ладу со всеми? Но лично ему претило такое ровное душевное расположение ко всем. А так, в остальном, Евсеев вроде бы парень как парень. Не особен­ но умный, но и не такой и глупый, во всяком случае он обладал некото­ рой практической хваткой, и она его редко подводила. Его лицо, обычно беловато-серое, было в этот момент распаренно- красным — верный признак того,, что он хватил лишку, причем чего-то довольно крепкого. Он сидел спиной к окну и с теплой улыбкой наблю ­ дал за Ольховским, который посередине комнаты декламировал чьи-то стихи. Толик тоже сидел за столом, но стакана перед ним не было. Не было на столе и бутылки, ее, по всей вероятности, в целях конспирации убрали куда-то. — Ну, начадили!..— Гузов оглядывал комнату, полную табачного дыма. — А, И ван .— Ольховский едва взглянул на него. Он как раз закон ­ чил деклам ацию и что-то искал в карманах полотняной рубашки.— Тут где-то у меня вырезка из газеты. Ага, вот.— Он развернул сложенный вчетверо кусок газеты .— Слушай, Толик. По-моему, здорово.— Он вски­ нул голову, и его голос зазвучал чуть звонче и более мерно.— « Р а з в я ­ жи мне язык, М уза огненных азбучищ. Время рев испытать. Р а зв яж и мне язык, как осенние вязы развязываеш ь в листопад, как принюхива­ ясь к ветру, к мхам под мышками голых берез, воют вепри. Значит, осень всерьез».