Сибирские огни, 1976, №6

зум еется, говорит при этом и об ап ел ь­ синах. Я, читатель, могу, конечно, посетовать па то, что у ,всех троих апельсины о казал и сь только привычной д етал ью привычного а н ­ т у р аж а . М огу вспом нить известную асеев- скую «Песнь о Г арсиа Л орке», к о то р ая о т ­ ли ч ается от их стихов подлинным ж ивым чувством соп ер еж и ван и я герою : «Ш ел он гордо, сры вая в пути апельсины и бросая с р а зм а х у 'в пруды и трябины», и где апель­ сины — не ан ту р аж , а н езави сим ая, гордая при рода, к о то р а я п о д стать герою и к о то ­ рая заодн о с .ним: «Те плоды под луною в воде зол отел и и на дн о не спускались, и тон у ть не хотели»... О д н ако , повторяю , я не могу надивиться, что вот три а вто р а в одно и то ж е врем я написали на одн у и ту ж е тем у примерно одно и то ж е. Ч то ж е ту т удивительного? В едь они ж и в у т в одном го роде и, зн а ­ чит,— общ аю тся м еж д у собой, читаю т друг друга. Конечно, одн а , только общ ность темы ещ е ничего не д о к азы в ает. Р ечь не о тем а­ тической общ ности. О другой. В от очень характерны е д л я Б о ри са В ик­ то р о ва строки: Одиночество — детство — репей; сосны, небо, колодец, — и снова захлебнись тишиною, но пей леденящее русское слово! Над родимой землей наклонясь, растворяясь светло и покорно, азве можно не чувствовать связь? азве можно не чувствовать корни? ...Р асск азы ваю т, что о д н аж ды к великому ху д ож н и ку приш ел некий человек нани­ м аться в ученики. — А что вы ум еете? — спросил его х у ­ дож н и к. — Я могу писать фон,— ответил тот. Х уд ож н и к усм ехнулся и сказал : «Я был бы счастлив, если бы мог с к азать о себе то же!». Э то понятно: на ж ивописном полотне фон — не бездействующ ий задни к. Он ж и ­ вет, он взаим о дей ствует с первым планом. Фон взаим о дей ствует и в стихотворении В икторова. И в небольш ом — всего в четы ­ ре строки — стихотворении М ихаила Ф ильш тейна: ...Упавший лист внезапно хрустнет, Растает звук как бы во сне. И станет на минуту грустно В прозрачной этой тишине... Я потом у и объ единяю здесь В икторова и Ф ильш тейна, что оба вы ступили в своих стихах на одном и том ж е фоне — на фоне русской класси ки, ее великих традиций. Т ак вот, сумеем ли мы увидеть суд ьб у и личность лю бого из этих авторов, ну, хоть Ф ильш тейна? С м ож ем ли понять, что он за человек? П р ед стави ть себе его реальны е черты или хотя бы ту, что он зап ечатл ел здесь? С оп ереж и вать его грусти, возникш ей пусть д а ж е и «на минуту»? Н е см ож ем , потом у что грусть здесь — ■не чувство, а зн ак некоего полузы бкого элегического настроения, которое, кстати, не п ри н ад л еж и т Ф илыптейну. Д а и никому не при над леж ит. О но за л о ж е н о в том н аб о ­ ре готовы х средств, которы м автор вос­ п о л ьзовал ся д л я воссозд ан и я класси ческого ф она: «тающ ий зву к», «м и н утн ая грусть», «п розрач н ая тиш ина». И этим уп од оби лся В икторову, которы й, пусть и ещ е более н е­ ум ело (разбери тесь, к то у него, где и в чем «р аств о р яется» ?), но т о ж е с к л а д ы в ае т с ти ­ хи из тех ж е сам ы х куби ков: «лед ен ящ ее слово», «р од и м ая зем л я», «светло и п о к о р ­ но», «тишина». Ч то ж , фон воссозд ан. И он нем едленно начинает в заим од ей ство вать. Т опит авто р а в себе. П о гл ощ ает его. З а с а с ы в а е т так, что д а ж е м акуш ка не торчит на поверхности. Н ичего не о стается — н и каки х и н ди ви д у­ альны х примет. Конечно, го вор я так, я п р еж д е всего имею в виду Ф ильш тейна. И б о от В и к то ­ рова остается его невняти ца. Н о, сам и п о ­ нимаете, зап еч атл еться в поэзии так им о б ­ разом — сом н ительн ая радость. И не только —■невнятица. И вот сейчас, м елодией влекомы й, я от лю дей один не ухож у, я впиты ваю в сех и унош у среди д ер ев под ш убою вороньей. «В оронья ш уба» — что за странны й, п р и ­ чудливы й обр аз возни к в д р у г у В и кторо ва? П очему, чтобы сохрани ть его, автор пош ел д а ж е на наруш ение элем ен тарны х п р е д с та в ­ лений о рифм е, за р и ф м о в а в н и как не со ­ звучны е д р у г д р у гу «влекомы й» и «ворон ь­ ей»? О тк у д а в зя л с я это т о б раз? К а к о в а его при рода? Г осподи, д а вед ь это ж е — М ан д ел ьш там : / Нам с музы кой-голубою Не страш н о ум ереть, А там — ворон ьей шубою На в еш ал к е висеть... Типичный м ан делы п там овски й образ. К ак всегда у М ан д ел ьш там а — слиш ком о б ъ ем ­ ный, чтобы т р ак т о в а т ь его одн означно. Я с­ но, одн ако, что он наполнен трагедией . В едь М ан д ел ьш там говори т о п ри частно­ сти к искусству, о цене, кото р ую при хо­ ди тся п л ати ть за эт у при частность, о страш ной подчас пене. «А там — вороньей ш убою на веш ал к е висеть...» З д е с ь «во­ ронья ш уба» — бы ть м ож ет, ещ е и ж у тк и й о б раз воронов, облепивш их тело п ове­ ш енного. А что у В и к то р о в а? О н сообщ и л, что его герой не ухо ди т один от лю дей — он их всех «впиты вает» и уносит «под ш убою в о ­ роньей». В от и поймите, что она такое? То ли человеческая к о ж а : герой ж е всех «впи­ тал», то есть, — в о б р а л в себя, то ли ещ е что. А скорее всего, мы с вам и напрасн о т р а ­ тим врем я. Н ап расн о лом аем голову над викторовской «вороньей ш убой». Н ап расн о согл аш аем ся доп устить, что она у него, бы ть м ож ет, подобие человеческой кож и , ибо общ его м еж д у д в у м я этим и п о н ятиям и не больш е, чем созву чи я в сло в ах «вл ек о­ мый» и «вороньей». Н аверн ое, зд есь все нам ного прощ е. В ик­ то рову пон рави л ся чуж ой о б р аз, и он его в зя л себе, бездум н о перенес в свои стихи.