Сибирские огни, 1976, №6

Но я не осушал чернила, Очаровало мой язык Твое: «и друг степей калмык». Понимаю, что такое продолж ение вам ничего не разъяснило. Т ак что уж дочитай­ те стихотворение до конца: И в пересмене зорь небесных На тридевять земель окрестных Ласкает слух родной язык Твое: «и друг степей калмык». В общем, в М олдавии — поезд, в Б ел о ­ руссии ■— лен, в огороде — бузина, а в К и­ еве — ...«очаровало мой язык...» Д а , снова мы имеем дело с модификацией той ж е по­ говорки. К стати, обратите внимание на строчку «очаровало мой язык». Д о лж н о быть, Сам- ченко не хотелось вы глядеть банальным, не хотелось написать просто и понятно: «очаровало мой слух». Он и не написал. А из того, что написал, следует, что не ви­ но очаровало язы к Самченко, не конфеты или какое-нибудь там мясное блюдо, нет!— пушкинские стихи! Вот — парадокс: стихотворец, судя по всему, еще не вполне освоил правила грам ­ м атики (о закон ах поэзии не говорю ), а уж е тревож ит классические тени. Зачем ? Ч тобы учиться? Если бы... Вот — снова Самченко. Его стихотворение «Тоска по Л ермонтову»: «В строке еще чернила просохли не сов­ сем, а мне перевалило уж е за двадц ать семь». Д ал ьш е можно не продолж ать: и так по­ нятно, чего он хочет: перевалило за д в а д ­ цать семь, за лермонтовский возраст, а он, С амченко, вроде еще не сравнялся с Л е р ­ монтовым. В от ведь горе какое! Нет, п ож алуй , напрасно я н азвал это п а ­ радоксом . Ч то здесь парадоксального? У а в ­ тора нет элементарной культуры чувства. А ведь известно: чем меньше у человека культуры , тем больше у него самомнения, упоения собой. Т ак чего я хочу? Чтобы Самченко му­ чился от собственного несовершенства, тос­ ковал от своей несостоятельности? Смеш ­ но! Его другое тревож ит: «И сердце бьет тревогу — за возрастом слеж у и снова на дорогу один я выхожу». К ак вам этот периф раз лермонтовского «Вы хожу один я на дорогу»? Здесь гл ав ­ н ое слово — «снова». Снова выхожу. Не раз, значит, выходил, чтобы помериться ростом с великим, прикинуть, сколько еще вершков не хватает. Но — хватит. С этими авторами давно уж е все ясно. И, по правде сказать, все бы ­ л о ясно с самого начала... Зачем ж е тогда я заним ал ими ваш е вни­ мание? Знаю , что многие считают: стихотворцев такого чудовищного уровня вообщ е не сто­ ит замечать. Один литературовед, чащ е выступающий в последние годы как критик, особенно го­ рячо убеж дал меня, что не стоит. «Ну, чего ты добьешься? — говорил он мне.— Их что — перестанут печатать? Или они будут писать лучше?» Нет, этого я, разум еется, не добьюсь — не смогу. Ведь талант, как остроумно за ­ метил один писатель,— это такая ш тука, что, когда она у человека есть, она — есть, а уж если ее нет, значит — нет, и ничего с этим поделать нельзя. А что до печатания, то коль уж прорвались они к изданиям, то будут печататься и дальш е. Потому что выйти из литературы так ж е трудно, как и войти в нее. Р азв е что — выйти по доброй воле? Но о таких случаях мне что-то слы­ ш ать не приходилось. Чего ж е я тогда хочу? Немногого. Хочу уваж ения. Н е к ним, конечно, а к великой нашей литературе, к ее великим творцам. И не стал бы я вообщ е говорить об этих стихотворцах, если бы они только путались в грамматических формах и завязал и в неле­ пых словесах — пусть их! Но ведь они при этом еще дерзаю т теребить классиков. П о­ хлопываю т по плечу, показы ваю т им свои «очарованные языки», хватаю т за бороды. Я понимаю, что в данном случае они са­ ми не агрессоры, а ж ертвы . Ж ертвы той самой «моды на Пушкина», которая вот уж е почти десять лет господствует в на­ шей литературе. Их стихи — наглядное свидетельство того, в каких причудливых формах м ож ет порою выступить мода. И все-таки д аж е не в уваж ении дело. В конце концов, хочешь — уваж ай , не хо­ чешь — не уваж ай. И взы вая к почтитель­ ности, я ни в коем случае не пошел бы дальш е разговора о Суше или Самченко самих по себе — не больше. Толстой, Пушкин, Лермонтов... Все они здесь принесены в ж алкую ж ертву моде. Но ведь сущ ествует не только мода! К сча­ стью, на наших глазах происходит и серь­ езный, вдумчивый творческий возврат к классической традиции. О братим ся ж е и мы к примерам истинно­ го творчества. Не сразу, не в д р у г— будем потихоньку подниматься наверх к тем поэ; там , дл я кого обращ ение к классике — внутренняя потребность. Именно — внутренняя: обращение к клас­ сике (запомним эти слова на будущ ее) то­ ж е прямо связан о с вы явлением поэтиче­ ской судьбы, личности, характера. География и биография Я нисколько не удивился, когда, прочи­ тав недавно подряд несколько стихотвор­ ных книж ек русских авторов,- ж ивущих в М олдавии, обнаруж ил, что они, авторы, пе­ рекликаю тся м еж ду собой, говорят при­ мерно об одних и тех ж е вещ ах, берут од­ ну й ту ж е тему. Н апример, Дмитрий Оль- ченко пишет в своем стихотворении о Гар­ сиа Л орке: «К ак маленькие солнца, апель­ сины ж елтели на ветвях и излучали в окрестностях покой и тишину»; и Михаил Фильштейн, взявш ись говорить о Лорке, тож е сравнивает апельсин с небесным све­ тилом: «Н ад оливковой рощей вспыхнут теплые звезды . И оранж евым месяцем апельсин проплывет по воздуху»; и Борис В икторов тож е пишет о Л орке и тож е, ра