Сибирские огни, 1976, №6

нитки, и разм отать клубок мысли Марфина в том духе, что, видимо, от него ушла не первая ж енщина, что и до этого уходили и что он теперь, на вокзале, перебирая в п а­ мяти «даты» прежних «разлук и утрат», грустно присоединяет к ним еще и сегод­ няшнюю. Но — не получится. Трем я следующими строками в гой ж е строфе М арфин не остав­ ляет нам на такое толкование никаких н а ­ деж д: «...вспомню годы побед и боев, звон оруж ия, руки солдат, обожж енное детство свое». И нтонация стихотворения меняется. Ге­ роя одолеваю т воспоминания о том, к ак ч «вернули М оскве поезда москвичей, что остались в живых... Но не смог Б елорус­ ский вокзал возвратить из-под Б реста от­ ца». И вот — конец: Прямо в сердце мне светит звезда. И сквозь даль километров и лет мне из детства несут поезда недошедший отцовский привет. Что говорить, воспоминания тяж елы е, горестные. И все-таки — что за странная м етам орф оза приклю чилась со стихотворе­ нием? Стихи о разлуке, о расставании с ж енщиной вдруг непостижимым образом оказались стихами о погибшем отце. С ти­ хотворение распалось на две совершенно не связанны е друг с другом темы, которы е к тому ж е еще и никак не мотивированы , то есть попросту — дискредитированы авто ­ ром. И все ж е Кишиневское республикан­ ское издательство решилось эти стихи н а ­ печатать. Впрочем, если ком у-то пришло в голову, что я долго ры лся в огромном ворохе о б л а­ стных и республиканских изданий и вот — «раскопал» в них какую -то невероятную д и ­ ковинку, то — ошибаетесь. Т ак ая продук­ ция не диковинка и д л я столицы. В от -— из «московской» книж ки Е гора Самченко: И спросил поэт французский: — Лгу иль правду говорю? Говорили мы по-русски, Я пассажи не люблю. — Правду! — я ответил звучно. Желчно он молчал, глядел. Но зато нам стало скучно, И ко мне он охладел. Видимо, ф ранцуз здесь спраш ивает о се­ бе: дескать, п равду ли я говорю или лгу?— не без подвоха, к ак бы испы тывая собесед­ ника. Но то ли перед этим ф ранцуз го во ­ рил какую -то неприятную правду, и С ам ­ ченко это «звучно» подтвердил, что п орази­ ло и оттолкнуло от него ф ранцуза: тому, быть мож ет, хотелось меньшей искренности; то ли наоборот —• «поэт французский» з а ­ ведомо лгал, а СамченкО’, не разобравш ись, похвалил его — хотя и опять ж е «звучно», но не к месту, чем сразу ж е вы звал у фран- .ц у за к себе антипатию... К ак известно, Хемингуэй говорил о том, что смысл произведения долж ен быть п о­ добен айсбергу: одна восьм ая — на поверх­ ности, остальное зап рятан о в контексте. Самченко явно перестарался: его «айсберг» целиком уш ел под воду. Ушел, скрыв от нас малейшие душ евные побуждения авто­ ра. Чего он хочет? Ч тобы мы радовались его моральной победе над французом или сокруш ались по поводу его обидного п ора­ жения? Н о что — душ евны е побуждения! П ро­ стейшие пристрастия героя Самченко — и те загадочны . Вы мож ете объяснить, что это такое: «Я пассаж и не люблю»? Я — пы ­ тался. П одставлял под слово «пассаж » все его значения, известные нашим толковым словарям . И что ж е? К ры тая галерея с м а­ газинами, как вы понимаете, отпала сразу. Виртуозная м узы кальная ф раза и киновед­ ческое понятие — тож е. И уж тем более — бактериальная прививка животным или особый вид верховой езды. То есть, герой Самченко вполне м ож ет предпочитать пас­ саж у галоп, но ведь о лош адях вроде речь в стихотворении не шла. Есть еще знаменитое гоголевское: «Ах, какой пассаж !» В смысле: ах, к ак а я н еож и ­ данность. Это, если помните, вскрикиваю т по очереди то городничиха, то городничьч дочка, увидев Х лестакова у ног одной из них. М ож ет быть, это значение тут годится? П о­ дум аем . Д опустим , герой никак не мог предполагать, что ф ранцуз зн ает его ро д ­ ной язык, а тот взял д а и заговорил. Вот неожиданность! Или — наоборот. «Говорили мы по-рус­ ски, я пассаж и не люблю»,— то есть, я при­ вык говорить только по-русски и всяких там пассаж ей, странностей (чтобы ко мне кто-нибудь, будь хоть разиностранец, обра­ тился не по-русски) не люблю. Нет, этого айсберга мне из воды не вы ­ тащ ить. . Ч то ж е до пассаж а, то, по п равде гово­ ря, мне захотелось повторить возглас гого­ левских героинь,— ибо я увидел едва ли не коленопреклоненное отношение к книге С ам ­ ченко. Я имею в виду автора предисловия И горя Ш кляревского. Судите сами: «уверенная рука», «серьез­ но любит поэзию», «душ евно осмы слива­ ет» — много ли вы найдете поэтов, засл у ­ ж ивающ их разом все эти нешуточные ком­ плименты. Я — нет. Но и этого Ш клярев- скому м ало: «Видно, что это не первые стихи, что автор многое вычеркивал, пра­ вил, не «ж алел» себя». О казы вается, мы имеем дело со взы ска­ тельным (до безж алостности к себе) х у дож ­ ником. К ак, по-видимому, взы скателен и автор предисловия. И, значит, в чем-то я все-таки не разобрался... Эврика! А, может, вот в чем дело? Ч то, если произошла ошиб­ ка, и стихи, которы е мы сейчас прочитали, являю тся обычной вымаркой упорно рабо­ тающ его над собой автора? Ну д а, видимо, так и обстоит дело! Тем более, что речь идет о вещ ах просто эле­ ментарных. «Говорю -люблю» — ну кому, в самом деле, захочется сделать эго рифмой? К то по доброй воле оставит в собственной книге такое: «В горле моем тишина — ни тебе зяб ли ка даж е...»? Или — злополучную ф разу: «Я пассаж и не люблю»? Она же, вдобавок ко всему, и неграмотна. Ведь еще Пушкин писал по схож ему поводу: «Что гласит грамм атика? Ч то действительный