Сибирские огни, 1976, №5

Ей хотелось закричать, отчего же он не изменит свою жизнь, но д а ­ же фраза про «устраивает» далась с трудом. Перед ним она не могла выглядеть неблагородной, непорядочной, мещанкой. А взрываться, у страиват ь скандал — ее достоинство не допускало уж такой унизи­ тельности. — А что может быть хуже, унизительней твоего положения? — возмущала сь мать последний раз по телефону, перед тон операцией, в то самое у тро ,— Он делает тебе подарки, приносит духи, конфеты, д аж е колбасу, но зарплату несет в семью! — Мама ! Смотри, наговоришь на десять рублей и вконец разо ­ ришься... — Доченька, родная, годы уходят, тебе сорок, ты уже вышла бы замуж — такая умница, красавица, а он... «Что может быть унизительней?» — думала Лидия Васильевна, подставляя разгоряченное, воспаленное, стянутое слезами лицо ветру. И, повернувшись к Безуглову, глядя на четкий смуглый профиль, ска зала резко: — Ни письма, ни звонка мамы могло не случиться. И двоек у Ни­ киты тоже. И этой смерти... да, да, да! У меня и сейчас дрожит внутри, и руки, и ноги... Ты думаешь, мне можно спокойно работать, приходить в коллектив, смотреть в глаза людям? Думаешь, я не понимаю, что я такое.'., в любых глазах.. А в твоих, в твоих? — Что же, остановить машину, и ты выйдешь, вернешься? Обратно я тебя не повезу. — Останови! — Довольно того, что я, как мальчишка, впустую звонил тебе... приезжал... ловил у ворот... Ну, хватит, щен... Они проехали Академгородок и ринулись вниз. Уж е проблеснуло справа сизое полотнище Обского моря, сейчас вверх — и Дачный по­ селок, и она выйдет раньше, пойдет пешком, а он подъедет к даче. М а ­ шину ставить у дачи он не боялся, как не боялся, чтобы Лидия Василь^ евна садила сь с ним на переднее сиденье — трусом он не был, только не трусом! Они могли бы подъехать вместе, но она не желала лишний раз навлекать на него косые взгляды — условности правят миром! Она подойдет, когда стемнеет, и они не зажгут света. Они смеются над пош­ лостью и косностью людей, но бросают им и эту подачку — к чему пере­ суды? Пострада ет ведь только одно лицо, уязвимое, слабое, беспомощ­ ное, а они достаточно великодушны, чтобы пощадить его. Д а , будет сов ­ сем темно, и вместо того, чтобы выяснить до конца, обговорить, он обни­ мет ее у самых дверей, не дав раздеться,— и она уступит. И потечет жизнь, и буд ут у нее дрожать руки и сердце, и она не сможет работать... Лидия Васильевна знала, что сдастся, и уже желала припасть к нему, привалиться, услыхать его терпкий мужской запах, смешанный с сигаретой... 3 Этим летом она поняла, отчего ей становится так хорошо, когда его сильные руки и лишенные волос грудь и плечи захватят ее, примут в себя,— разом отходит все: и напряжение в работе, и постоянные думы о том, как сделать из Никиты человека, и неотступное ощущение недо- данности в судьбе и какой-то неправоты ее жизни. Этим летом они вдвоем уехали к морю. Хотя бы половину отпуска решили потратить друг на друга. Никиту она отправила к матери в Томск, а Лари с а готовилась в институт — Виктор Максимович должен