Сибирские огни, 1976, №5

ные секции, смонтированные на основании с общим уклоном к Оби. «Рабочая» секция одна, а вторая рассчитана на ввод в такие вот а в а ­ рийные периоды... Лидия Васильевна любила слушать, когда он говорил так, вспоми­ нал, анализировал, что приходилось пережить на стройке. Он ухитрял ­ ся делать это в самые, казалось бы, неподходящие моменты, и она ос­ тавляла все и слушала. Говорил он увлеченно, как-то прислушиваясь к себе и в то же время интересно и неожиданно увязывая события. Сей ­ час она почти не слыхала его. Сквозь туман мыслей донеслись слова: «Я тогда действительно мог этого не сделать, хотя весь был в деле и состояние было нормальное...» — й она подумала почему-то, что он прячется за слова, а может быть, и всегда прятался,— подумала спо­ койно, почти равнодушно, потому что в ту минуту видела близко-близ­ ко гладкие изящные скулки молоденькой женщины и сомкнутые поси­ невшие губы, вдруг обтянувшие челюсть. Она спустила окно и судорожно хлебнула воздуха... К ак бы з а с т а ­ вить себя не думать об этом? Т о гд а ,о чем же? Д а , о доме... То есть, у нее был дом, но типичный дом одинокой женщины и ее ребенка, хотя Никита уж е привязался к Безу глову и желал , чтобы Безуглов вошел в их дом насовсем. Он не собирался брать его «в отцы», как заявил недавно, но взял бы для матери: по утрам не вдвоем, а втроем пили бы кофе и она надевала бы всегда свой нарядный фартук; она не злилась бы и не тускнела, когда Безуглов не мог объявиться вечером, а особенно в праздники; ну и, конечно, неплохо бы иногда втроем пробежаться по лесу на лыжах (на пару-то мать не вытащишь!), так же, как неплохо собирать само ­ лет по проклятой американской схеме с Безугловым — у него голова! У Безу глова голова, а у Никиты сердце, Никита все ж е человек — это Лидия Васильевна знала и тайно гордилась сыном, его отважной д у ­ шой, любовью к книгам, способностью к языкам, одержимостью авто ­ мобилями, вообще его несусветной еще детскостью при остреньком умишке, но на людях говорила: «мой недотепа», «мой дурачок»,— не­ сообразные поступки Никиту тоже отличали (отказался отвечать на уро ­ ке, потому что поссорился с соседкой по парте, выбил окно, потому что ко­ го-то несправедливо нака зали ), и, квалифицируя по ним натуру сына, Лидия Васильевна только наполовину была искренна. — Ты просто у с т ал а ,— говорил Безуглов,— вспомни, что выда­ лось перед операцией: бой на месткоме из-за этой несчастной дуры-се­ стры, Никитины двойки, разговор в школе, звонок матери, ее письмо! Но если бы ты не запирала сь в своем ужа се , не мучила бы ребенка — он-то при чем? — а прибежала бы, позвала бы... В эти-то дни и не быть вместе?.. Я знаю, ты не ездила к матери!. Откинувшись, он поглядывал то на дорогу, то на Лидию Ва сильев ­ ну, с доброй и снисходительной терпимостью, так неодолимо подчиняю­ щей ее. — Ну, прибежала бы, позвала. А у тебя в тот момент дома что-ни­ будь стряслось бы? — кинула она и отвернулась. — Д а в ай без глупостей... Смотри, за эту неделю все стало желто, а мы не заметили. — Я задохнусь от твоего спокойствия! — Закури ,— он нащупал на сиденье пачку сигарет, протянул. Сколько раз он протягивал ей вот так сигареты — как знала она этот жест! И руки — одна на руле, широко— небрежно, округло, у в е ­ р енно— локоть касается окна, другая — на весу, ловконькой ладонью кверху, выжидательно-терпеливо держит пачку. Она мельком поймала его четкий смуглый профиль, и горло у нее сдавило. Прямой нос, сж а ­ тый чуть презрительно рот и оттого подчеркнутый, словно выделенный;