Сибирские огни, 1976, №5

дел. Мы тебя воспитывали? Воспитывали. Ребята в лесу тебя помяли — зачем муравейник до основания палкой расковырял? — Ревматизм лечил,— пояснил Пронька. — Какой у тебя ревматизм? На тебя не муравьев — скорпионов надо напустить, пусть лень твою с корнем выгрызут. Ревматизм вот у Баринова — в болотах Белоруссии партизанил да на Оби день и ночь проводит. Зачем вы бомбите наши водоемы- Зачем пишете злобные письма? — Не писали мы. — Брось врать,, Рогозин. Девушки слышали тогда, ночью,— вы хвастались: после письма, дескать, рыбинспектор струсит, на печи будет отлеживаться. Рогозин и Ханов исподлобья посмотрели на Лиру и Таню, сидящих в первом ряду. Взгляды их так и говорили: «Подождите, придет черед — и с вами рассчитаемся». — Вот и выходит, что карты ваши биты,— продолжал столяр.— Сейчас народу нагрузилось в Сибирь много — люди ед у т нефть из земли вызволять, отправлять ее дальше по трубам. Мы сызмальства к труду приучены. Так и вы работайте, черт вас возьми! Ты, Ханов, сколько ор­ ганизаций перебрал, а? Работал и у меня в подручных — циркулярку поломал, пожар чуть не устроил в мастерской, бросив окурок на ворох стружек... Худая скотина, говорю, в ненастье телится, а худой человек по ночам свои делишки обделывает. Помнишь, Пронька, я тебя единож­ ды спросил: «Как жизнь?», и ты ответил: «Как генеральские погоны — одни зигзаги и ни одного просвета». Так вот мы хотим, чтобы в твоей жизни и в жизни Василия Ханова наступили просветы. Все!.. — Что вы предлагаете? — спросил Сверчкова председатель­ ствующий. — Простить их надо в последний раз. — Судить их надо! — крикнул кто-то. г - Курицы из дворов пропадают... — Р уб аш к у вместе с прицепками утащили... — Судить!.. — Простить!.. — Судить!.. С полминуты звенел звонок над столом, покрытым красной бар х а т ­ кой скатертью, но зал не утихал. — Ти-ше, ти-ше, товарищи! Разве так можно?! Вот вы, Сверчков, предлагаете простить их, а они ведь с ножом на человека бросались. Не шутка ведь! — Пусть Баринов дело возбуждает — я не требую всепрощения браконьерам... Конечно, надо составить акт, штрафануть — все по зако­ ну сделать. Только мне кажется, что надо дать им последний шанс — ведь такое народное судилище над ними у нас в Клепкино первое. О д у ­ маются, возьмутся за ум... — Дожидайся!.. — Р убашка , говорю, пропала!.. — Глаза всем измозолили!.. — Баринов, чего молчишь?! Опять пришлось успокаивать зал. Вышел на сцену Баринов, встал за коричневую трибуну. — Пришел вчера ко мне Прохор Рогозин и говорит: «Знаю, Семен Игнатьевич, виноват я перед тобой по всем статьям — вино мне мозги задурманило. Вы можете меня в тюрьму упрятать, если захотите, но я прошу у вас прощения за себя и за Ваську. Д ур ак а мы сваляли, боль­ шого дурака... Жена у меня, сын...» И охватила меня жалость к челове­ ку, подумал я: не всю ведь совесть растерял по дорогам жизни Прохор