Сибирские огни, 1976, №5

ОЧЕРК 1ЛПУБЛ1ИЦ1ЛС11ЙКА Анатолий Зябрев ИЗ ИСТОРИИ комковых Под Воронежем в селе Верхне-Карача­ евском жил помещик. У него был работник Иван. У работника Ивана — два сына, Кузьма и Филипп. Приглянулся красивый статный Кузьма дочери священника. Священник-батюшка, местный, Верхне-Карачаевский же, не­ строгий, ничего не имел против дочериных намерений. Что ж, дескать, отец парня работящий, богобоязненный, в него, должно, и сын пойдет. Решился священник-батюшка на такой шаг: отправил он работникова сына Кузьму в город учиться. Работник Иван и не знал, как благодарить батюшку за такое благое дело. Сам же Кузьма и не думал благодарить. Он, Кузьма, оказался совсем не в отца: выучившись искусству управления сельско- _ хозяйственными машинами, он не только не счел нужным поклониться попу в йоги, но и жениться отказался на его дочери. Взял Кузьма за себя девку из помещичь­ ей прислуги, ту самую Пелагею, которая однажды самому барину пригрозила, что ежели он к ней будет приставать, то она пустит ему на усадьбу красного петуха. Поп понервничал и пошел через суд тре­ бовать расходы на обучение «голодраного», а голодраный ему: не ходи, дескать, ба­ тюшка, не кляузничай. Батюшка аж слю­ ной фыркает: «Все отродье ваше сживу со свету». Кузьма забрал свою молодую жену да и ушел ночью из села. Объявился веселый и исхудавший. Кузьма только в семнадцатом, после февраля. По селу прошел, у брата Филиппа в избе по­ сидел. У Филиппа изба крупная, под кра­ шеной жестью,— Филипп успел разбогатеть, потому что женился на той самой дочери попа. Попили братья водки, пошумели каждый на свой лад, Кузьма опять ушел. А средь лета весть прибилась, что будто Кузьма в самом Петрограде вышел на улицы с рабо­ чими и пошел на Временное правительство. И Керенский будто сам стрелял по рабо­ чим, а кого не застрелил, тех изловила по­ лиция и упрятала под замок. Потом и этих решили пострелять. В застенке оказался и Кузьма. Спросили у Кузьмы перед смертью: — Женат? Кого известить о тебе? — Холост,— ответил Кузьма. Пелагея прослышала беду, прибежала, стучится в тюремные ворота, требует до­ пустить ее к осужденному на казнь. — А кто ты ему будешь? — спросили у нее стражники. — Жена я ему законная. Впустите! .— Венчанная? — Не венчались мы. Но законная я ему! Законная. Впустите! — Пелагея расхлыста- ла сваи волосы и головой билась о желез­ ные ворота. Засмеялись стражники: — И-ишь, как она! Не лезь, баба. Слышь, он сам сказал нам, что нету у него жены. Охнула тут Пелагея. Как! Нету у него жены? И детей, что ли, нету? И опустилась на землю. Не могла, гарда я, простить сво­ ему Кузьме такие слова. Ей говорили после: «Конспирация это, он для твоей же пользы сказал такое, тебя жалеючи». Пелагея и слушать ничего не хо­ тела. Это для ее пользы сказать, что нету у него жены! Забрала Пелагея своих ма­ лых детишек и уехала, никому ничего не сказав, куда поезд увез. На лесистой стан­ ции сошла и приютилась среди людей в ра­ бочем бараке. Одна радость осталась — в детях. Старший сын Лева, подросши, привадил­ ся в депо бегать. Все какие-то железки тас­ кал оттуда, стучал дома, мастерил. На ше­ стнадцатом году мать свела его в депов­ скую кантору. — Возьмите. Давно просится к парово­ зам. Слава богу, сила у парня есть, рослый, любую работу будет ладить. Взяли. К Сергею Дементьевичу Елохнину поста вили. Кто такой Сергей Дементьевич Елохнин? Это первейший машинист Московско-Киев­ ской дороги. Кагда-то сам царь Николай И пожаловал его луковицей золотых часов. Вот так вот. Подвели машиниста к цареву