Сибирские огни, 1976, №5

После ухода Кашина ушла из палаты как будто и жизнь. Оцепе ­ нелость — только одна она была сейчас в каждом , и больше ничего, ни­ каких чувств, должно быть, и мыслей... Но вот, рванув тишину палаты как крик, раздался чей-то протяжный, унылый вздох, и тут же, вконец разрушая взломанную тишину, поднялся со своего места окольничий Головин и с суровым презрением сказал Ивану: — Мерзо сть для царей — дело беззаконное, ибо правдой у т в е рж ­ дается престол. Т а к писано в святом писании, и се непреложно! — С к а ­ зал и с гордым презрением ко всему, что ожидало его теперь, ступил за дверь. , Иван как будто не услышал ^ не заметил Головина — ни звуком, ни единым движением не выказал он своих чувств, только глаза его, потеряв свою остроту, стали глазами слепого. Разом , словно сговорившись, встали и ушли Шевырев и Куракин . Иван и их проводил зловещим молчанием и страшной слепотой своих глаз. Последним ушел Немой — не без колебаний, с укором и тайной завистью во взгляде, обращенном к остающимся. Не думал он, конеч­ но, что все так обернется, не ожидал , что Кашин бросит парю такое обвинение, но главное— у него и мысли до сих пор не было, что в см ер ­ ти Репнина повинен царь, а теперь он, так же, как и Кашин, был пол­ ностью в этом уверен. И эта уверенность, эта неожиданная и оттого предельно острая осознанность Иванового бездушия помогли ему о д о ­ леть свой с тр ах и последовать за Кашиным. После ухода Немого Иван еще долго стоял в молчании и непод­ вижности — ж д а л следующего , но никто больше не двинулся с места. Не дождавши сь , Иван наконец о ставил свое убежище и медленно по­ шел к трону, с угрюмой сосредоточенностью глядя себе под ноги, слов ­ но боялся споткнуться. Подойдя к помосту, он вдруг в изнеможении опустился на него, посидел, отдыхая, потом, по-детски охватив руками колени, у стало и равнодушно выговорил: — Н у а вы?.. Что ж е вы не уходите? Ответить ему никто не решился. — Боитесь, что назад не приму? Ты, Шеремет?.. Только что ты ни­ чего не боялся. Пошто ж е не уходишь? Стоишь истуканом... О т чести сидеть при мне отказываешь ся, а от меня пошто ж не отказываешь ся? — Помилуй бог, го с уд ар ь ,— слезно отзетил Шереметев.— Одно дело правду тебе сказать, другое — вот гак... взять... уйти. Паче уж в монастырь... — В о т и ступай, ступай в монастырь,— указал Иван Шереметеву на дверь.— И не к ажи сь мне больше на глаза!.. Нигде и никогда! — крикнул он ему в спину и долго, с угрюмым дозольством смотрел на затворившуюся за воеводой дверь .— А ты, Мстиславый? — насытившись видом двери, спросил он. — Я слу га твой, государь,-г-ответил спокойно Мстиславский ,— как и предки мои, и на большее не притязаю. — Не притязаешь? — Иван искривил губы, лицо его стало ж е с т ­ ким, презрительным,— Еж ели б удет у меня когда-нибудь враг, которого я не смогу одолеть, сим врагом будешь ты, Мстиславый. — Я принимаю сие как похвалу, государь. — Принимай и как похвалу... Токмо знай — и тебе никогда меня не одолеть. И вы все!..— Иван поднялся с помоста, выпрямился во весь свой рост,— Что бы там ни таилось в ваших душах , знайте — не одо­ леть вам меня! Конец второй кни г и ,