Сибирские огни, 1976, №5

— Нынче нам...— Иван чуть запнулся: нам — сейчас значило ц им, боярам, и душа его приняла это не без протеста, но внешне в нем этого не проявилось. Он продолжил с раздумчивой озабоченностью: — До - прежь за все.ра ссудить надобно и порешить — на чем нам с литвинами мириваться?.. Д а и мириваться ли? Стали они нам в Ливонии поперек... Не хотят допустить нас к морю. А без моря гос удар ству нашему тесно­ та великая и ущерб. Возговаривают Жигимонту на сейме паны его, что ежели присоединит он к тем своим гаваням, что в прусской земле у него, еще и ливонские, то станет владеть он всем морем. Сие и нам р а ­ зуметь надобно и не отступаться от Ливонии... Д а и потому еще, что ежели теперь отдать Жигимонту Ливонию с ее крепкими городами, то сколько силы и могуществ прибудет его королевству. Во столько тяжче нам станет управляться с ним! — Видишь, государь!..— не утерпел и подал голос Немой.— С ами мы вынудили ливонцев отдаться Жигимонту. О т нашего меча подались они к нему. А не наступи мы на них, не учини им теснот, были б они сами по себе, как ранее, дань бы нам отдавали и сколь бы з абот нам убавили?! — Вам бы токмо з абот поменее,— резко сказал Иван и откинулся к спинке трона, как бы отстраняясь от бояр.— Вы и с Р у с ью так — она сама по себе, а вы сами по себе. — Мы благодетелями отчизны не выставляемся, государь,— с дерзким спокойствием ответил Немой.— Мы ведаем, что мысли наши и чаянья ей не впрок... Токмо животы наши, положенные в бранях, да кровь, пролитая за нее, ей едино впрок. Иван остался невозмутим, только чуть смежил глаза — как от боли. Нелегко давало сь ему нынешнее спокойствие. — От Задонского поля Куликова до полоцких стен — весь тот путь, государь, полит и нашей кровью,— продолжил Немой — уже- вызываю­ ще и прямо. — «Возложивши руку свою на плуг, не озирайся назад»,— речет нам господь,— сказал спокойно, с суровой непреклонностью Иван и, помолчав, так же сурово, но не зло, скорей пристыжающе-наставитель- но прибавил: — А чести в том и достоинства нет, что вы на к аждо е сло ­ во государя своего бросаетесь с лаем, будто собаки. Таким вам на псарне место, а не пред столом государевым. — Прости, государь,— приклонил голову Немой,— но не наша ви­ на, что ты правду за лай принимаешь. — Правду?!. — Иван вскинул суровую бровь.— У всех она р а з ­ ная — правда! У вас своя, у меня своя... Токмо нынче недосуг мне прав ­ дами с вами меряться. Я созвал вас, сложив с сердца все наши нелюбья и вражды. Р у с ь стоит у великих врат... То врата ее будущего! Я привел ее к ним и отпер их! Иван вдруг резко поднялся, соступил с невысокого помоста на пол, устланный сплошь коврами, пошел по палате, туго ссучив за спиной пальцы рук. Од е т он был несколько странно: в суконный облегающий кафтан, длинный, до самых пят, и аспидно-черный, как ряса, отчего к а ­ зался похожим на монаха — но только с первого взгляда, ибо т у т ж е в глаза бросалось другое — его совсем не монашеская, надменно-грозная выспренность и властность, которой черный цвет его одеяния придавал какую-то мрачную истовость и зловестие. Пройдясь по палате, Иван вновь вернулся к престолу, взошел на помост, но не сел, Стал, тяжело, будто сознаваяс ь в чем-то недостойном, сказал: — Там, за теми вратами, мы можем добыть и могущество нашей отчизне, и славу, какой еще не знавала она, но також... и бесславие, и беду. Ибо, ежели мы отступимся, пошатнемся,— нас немедля поверг