Сибирские огни, 1976, №5

— Я не о том... Вовсе кинь им Москву.. Вовсе! Устрой себе новую столицу. В слободе... иль в ином месте, где тебе пригоже, Кремль воз­ веди... новый! Войско собери — большое... Чтоб они такого собрать не могли! Верными людьми окружи себя!.. Не родовитыми, не богатыми, чтоб окромь твоего благополучия не было у них иной заботы. Иван вдруг грубо, резко отстранил от себя Марью, впился в нее глазами... — Кто — братья твои, зело мудрые, наустили тебя шепнуть мне сие?..— Голос его и взгляд стали презрительно злобными. — Нет! — решительно, с выхлестнувшейся из-под спуда неукроти­ мостью крикнула Марья.— Братья не смеют советовать мне! Я сама... — Врешь! — резко осек ее Иван.— Врешь...— И, схватив с пола свою одежду, поспешно и стыдливо начал одеваться. — Боярин... Никита Романович вел со мной речи,— сдал а с ь Марья.— Но я сама... — Сама!! — взметнулся Иван.— Что ты сама?!. Так-то ты за меня стоишь?! Таковы твои помыслы обо мне?! Так-то ты о благополучии нашем печешься, что чужое наумие разом с лукавыми ласками своими подсовываешь мне?! — Нет! — взвилась и Марья, обиженная гневным укором Ивана. Яростная неукротимость ее одолела минутный страх перед ним.— Я люблю тебя!., И ничего не подсовываю тебе разом с ласками. Ласки мои от любви, а речь... все, что я изрекла тебе, то от разума,— тороп­ ливо, с нервным пришептом говорила Марья .— Я сама так думаю , с а ­ ма!.. Д а боялась все открыться тебе, сказать про сие... Речи боярина меня и подстегнули. — Всего ты боишься... Меня боишься, врагов боишься, а дела, ко­ торые меня одного касаются, за моей спиной обговаривать не боишься! — Не обговаривала я... Слушала токмо боярина,— бесстрастно, с неожиданным спокойствием выговорила Марья, словно ей все вдруг с т а ­ ло безразлично.— А врагов и ты боишься. * — Боюсь! — Иван, сидевший спиной к Марье, полуобернулся к ней.— Д а разве, что изведут они меня?.. Яду подсыпят? Змею пустят? Боюсь, что не одолею их! Воли своей не смогу учредить повсеместно! Д ел а своего не доведу до конца! — Что ж опрятство разводишь с ними? Что медлишь? Чего ждешь? — Лицо Марьи напряглось, большие черные глаза засветились холодным, стеклянным блеском.— Головы надобно им сечь! Изводить их надобно до последнего колена!.. А они у тебя в думе сидят... Д ум ают ! С войском ходят! — Ты, что ль, в думе сидеть будешь? И с войском ходить?.. — - Опять за свое!.. — Опять,— беззлобно сказал Иван, встал с постели, пошел ходить по опочивальне — неторопливыми короткими шагами. Мать твоя сидела ж е в думе. Или, мнишь, что, окромь плоти да длинных волос, ничего иного человеческого бог не дает бабе?! — Не в том дело...— Иван раздумчиво нахмурился,— Топором воли своей не' утвердишь. Всем недругам и супротивникам головы не о тр у ­ бишь. Пол-России на плаху положить довелось бы! Понеже, как зараза, расползлась по умам, по душам злохитрая наумь паучиного племени! Пол-России обкублили они, оплели своими тенетами — зримыми и не­ зримыми... Закоснели души, закоснели умы от того паучиного яда. Излечить их надобно, вырвать, высвободить из тех паучиных тенет! очистить от скверны!.. Бо не пауки они — жертвы их! Пауки на их соку силу свою обретают. Тем и грозны они! Лишить их тех соков — уж е ис­ полу одолеть их! Д а и среди пауков — не всё пауки* Больше паучки да паучата... Сиих також не надобно изводить. Их умение цлести тенета