Сибирские огни, 1976, №5

Царевич стремглав выскочил из книгохранительницы. Иван прово­ дил его усмешливым, ласковым взглядом, просто, будто про себя, сказал: — Я, бывало, в отрочестве також грозился казнить своих учите­ лей. Потом полюбил их, грамоту полюбил, к книжному чтению при­ страстился . Осознал, что есть грамота! Д а вот мнится мне иной р а з,— чуть попристрастней продолжил он,— не лучше ли было, однако, про­ гнать мне своих учителей?! Веди разом с грамотнческой премудростью они напичкивали меня и своею присной, как ныне поступаешь и ты с мо­ им сыном. И вот мню: не извратили ли они моей души, не испортили ли моих заведомых путей, моей первородной сущности? — Взгляд Ивана на мгновение утратил остроту и как бы обернулся внутрь его самого.— Все -то они о добре, о справедливости, о праведном, о благолепном вели речи... И я внимал им, и видел в том силу и истинность духа и образ для себя. А ныне вижу и разумею — то мудрость елабых, беспомощных и хилых духом , и не к тому роднику припадал я душой, и не оттуда чер­ пал истинную мудрость. Меня наставляли: будь добр, справедлив, исти­ нен... В о т и ты о том же... Чтобы быть добрым, надобно быть силь ­ ным — вот истинная мудрость, дьякон! — Бы т ь добрым — сие и значит быть сильным, государь. Истинное добро, гос ударь , сильнее всего. — С т а л о быть, и ты сильней меня? — рассмеялся Иван суховатым , надменным смехом. — Нет, государь... — А может, иные? — И иные... — И пошто? — оборвал смех Иван. — Не т в нас истинного добра — ни во мне, ни в иных... Его вовсе нет на земле. Распяли его люди на Голгофе, а зло, в образе разбойника Вар аввы , помиловали. Иван вызмеил бровь... Глаза его, резко скошенные на дьякона, б у д ­ то слились воедино, заполнив узкую впадину^ переносицы. Острым ско­ лом сверкнули зрачки и тут же поблекли, уйдя глубоко под радужки. Про тес т и смятение, столкнувшиеся в нем, отразились в его глазах. — С т а л о быть, нет истинного добра ка свете?! Ни в ком нет?! — выговорил Иван ,— Пошто же вы тогда кривословнте? Все! Вздоха не сделаете, ш а г а не ступите, чтоб не помянуть о добре... А все то л ож ь — и глаголы ваши, и радения... Пошто чужие души так рьяно стре­ митесь вести по стезе добра, а свои побросали на полпути. Пошто не образом душ своих, доставших истинного добра и благолепия, а едино словами влечете иных к добру? Пошто? — Иван презрительно у см е х ­ нулся и, словно боясь, что дьякон ответит ему чем-то таким, с чем он в душе согла сится, поспешно, еще с большим презрением бросил. в вас истинной страсти!.. Токмо подлое блудословие в вас. И не добру научаете вы, а такому же блудословию и двоедушию. Выпалив в дьякона еще несколько злых, полных презрения фраз, Иван замолчал , и чувствовалось — с облегчением, как будто и для него самого тоже было что-то неприятное в том, что он высказывал дьякону. Видимо “ сознавал , что все эти обвинения, в .порыве страсти вырвав- ш и е с Г й з него так я м иначе относятся и к нему, что и сам он полон того ж е само го блудословия и двоедушия, за которое так жестоко осу Да е т ^ презирает д р у г и ^ ш ^ и11Ч£м?_ П0Сле долгого „„лчаиия , а вер­ нее молчаливого выжидания, наполненного напряженным раздумьем „ „ с м з а н н ы м , 7 в» ™ ьИ =“ у д а р ь ? _ вздохнул безысходно Ф е д о р о в , - П р а в ты... Прав в укоризнах своих, и в гневе своем прав.