Сибирские огни, 1976, №5

что ему остался последний шаг — на эту скамью, которую через минуту выдернут у него из-под ног. Он осторожно высвободился из рук пала ­ чей, освобожденно вздохнул полной грудью, поднял лицо вверх, словно показывал небу свою обезображенность, и медленно, в какой-то бл аж ен ­ но-жутковатой отрешенности осенил себя крестом. Потом нащупал но­ гой выпрометную скамью и, подсаженный палачами, осторожно поднял­ ся на нее. Один из палачей проворно накинул на него петлю, приза- тянул ее... Матренин вдруг вскинул неистово руки и, сдавленный веревкой, глу­ ховато, с хрипотцой выкрикнул — как вырвал из себя душу, чтобы она не погибла через мгновение вместе с телом: — Народ мой!.. Вожди твои вводят тебя в заблуждение и путь стезей твоих испортили! Так вещает пророк Исайя! Внимайте ему!.. Вни­ майте пророку Исайе! Палачи на минуту растерялись: должно быть, их смутил помяну­ тый Матрениным пророк Исайя... Они опешенно поглядывали то на Ма- люту, то на Матренина, то на толпу, сурово и молчаливо внимавшую матренинокому завещанию. — ...Внимайте пророку Исайе! Внимайте пророку Исайе! Малю т а свирепо кинулся к виселице, оттолкнул палачей, свирепо вырвал из-под ног Матренина выпрометную скамью, и так же свирепо, с невымещенностью, густо плюнул себе под ноги. Тело Матренина дернулось — раз, другой, и, уже мертвое, вдруг повернулось на раскрутившейся веревке лицом к Малюте, как будто смерть решила показать ему свой страшный лик. Малюта повернул тело спиной к себе, но веревка вновь развернула его... Страшное лицо М а т ­ ренина вновь нависло над Малютой — и что-то ужаснуло его в нем. Он отступил — на шаг, потом еще, но т у т же совладал с собой. Сходя с Л о б ­ ного места, он уже сам оглянулся на Матренина, помедлил, словно ис­ пытывая себя, потом бросил быстрый взгляд в сторону Фроловской стрельницы — на мосту перед ней уже не было царя,— и его напряжен­ ное лицо вяло передернула расслабляющая судорожность улыбки. Внизу, у помоста, в гурьбе тех, кого нынче пригнали на торговую казнь, М алют а вдруг узнал Саву-плотника. Он уже вставил ногу в стре­ мя, намереваясь впрыгнуть в седло (седло на чудном Малютином ар г а ­ маке тоже было чудным — турецкой работы, из красной, тисненной зо­ лотом кожи в серебряной очеканке, обложенное парчой и бархатом ,— тоже подарок царя!), когда вдруг почуял на себе чей-то взгляд и, обер­ нувшись, увидел высунувшегося из-за спины охранника-стрельца Саву. С а в а тоже узнал Малюту, хотя теперь это и был уже совсем не тот Малюта , с которым С а в а пил медовуху в кабаке у бронников и за кото­ рого полез в отчаянную драку с ними. — Э, да ты никак Сава?! — сказал Малюта, приближаясь. О то ­ двинув рукоятью плетки стрельца, Малюта в удивлении стал перед Савой. Его страшное, свирепое лицо даже омягчилось от удивления. — Ды я-т Сава... А ты, вона, гляжу — глазам не верю! Из одного корца медовуху тянули... А лупцевню-то каку с бронниками угораздали! Сл авную лупцевню! — Сава вдруг смолк, глянул на Лобное место, груст­ но вздохнул.— А ты, стал быть, не наших кровей?! С т ал быть, ты все то понарошку иль по умыслу какому? — Служилый я... А про то — не твому уму рассуждение. — Разумею!..— С а в а снова, невольно, взглянул на болтающегося в петле Матренина и снова вздохнул. Лицо его уныло, скорбно искри­ вилось, но в глазах, в самых зеницах, как юла, вертелась шалая искра. А славная была лупцевня! Из-за тебе завелось-то... Што ты словить кого хотел иль так, с хмелю?