Сибирские огни, 1976, №5

.ским, как снова возвращаются Шуйские, прогоняют Вельских и вновь принимаются гнуть свое: гнут — не парят, п ер ел ом я т— не т ужат ! Кто, бы ни возвышался, кто бы ни приходил к власти — Шуйские, или Вельские, или Глинские, все они первым делом торопились набить свою мошну. Особенно алчны и ненасытны были Шуйские. Столько на­ терпелись от них московиты, что, когда Иван, только-только начавший оеознцвать свое положение и власть, решился пресечь своеволие Шуй ­ ских и выдал одного из них — Андрея Шуйского — псарям, убившим его и бросившим растерзанное тело на торговой площади, они отсекли мертвую голову бояр скому первосоветнику и, водрузив ее на длинный шест, целый день ходили с .ним ликующей толпой по Китай-городу, по Зарядью , по посадским слободам и сотням. Радовались московиты: зна ­ меновала им голова боярского первосоветника, что с возрастом великий ■князь обретет и твердость, и силу, и самостоятельность, возьмется пра ­ вить сам — своей рукой, и оборонит их от злого своеволия бояр. З ар о ­ дилась в «их н адежда — н ад ежд а на лучшую долю, на избавление от мытарств, от вековечной нужды , о т зла и обид, которые они терпели ют сильных,— и они жили этой надеждой, тешили себя ею, ободряли — и отмщали, и ждали , затаенно, сурово, мучительно ждали того заветно­ го часа, когда должны были сбыться их чаянья, и ради этого часа вновь терпели, терпели, терпели... Много еще довелось им хлебнуть горя (и поныне не расхлебали они е г о ! ) , но они терпели и верили, сами не знали — почему, но верили, сле­ по и свято, что именно он, этот гос ударь и этот человек, в тринадцать лет -отважившийся казнить своего первого боярина, а в семнадцать — о б ъ ­ явить себя царем ,— именно он избавит их от вековечного горемычья, обид и лихого насилия сильных. С этой верой они шли за ним на Казань, с этой верой добывали ему Астр а х ань , ср аж али с ь со шведами под Выборгом, гибли в болотах и топях Ливонии, на стенах ее крепостей... Они верили ему д аж е тогда, когда терпели от него — нередко больше, чем от бояр,— когда он каз ­ нил их, взроптавших, непокорных, отчаявшихся, верили — быть может, потому, что им больше не в кого было верить на этом свете. Он был их ■единственной надеждой , и все, что мог бы сделать для них он,— мог сде­ лать только он, чего не смог бы сделать он, никто другой не сделал бы подавно. Тридцать лет почти беспрестанных войн, внутренних смут, распрей, у собиц — тяжелыми веригами отстрадали , оттерпели они их на себе, кровью , слезами и потом освятили свою веру, свою надежду, свою меч­ ту, и вот им показалось, что наконец-то они дождались... Царь поупра­ вился со своими внешними врагами, теперь настал черед внутренних... Начнет теперь он вырывать, выкорчевывать с корнем всю злую нечисть, что развела сь на русской земле, разжировалась, растучнела на ее крови, на ее поту, возьмется выводить, вытравлять бесправедье, насилие, при­ мется очищать свой ' дом от ядовитой скверны лихоимцев, лжецов, хапуг... С этими мыслями, с этими чувствами, с этой обострившейся уверо- ванностью они встречали его на Арбате. О тликовав и придя в себя от пережитых радостей, они вновь стали ждать, но как непохоже теперь это было на их прежнее ожидание, и как непохожи они стали сами... Раньше московит-простолюдин, идя по Китай-городу, по З аряд ью иль по Ар б а т у , все больше к краю, к з або ­ рам ,-ко дворам жался , подальше о т середины — середина улицы была не для него... Посередине ездили знатные, вельможные — верхом, в с а ­ нях, в т а п к а н а х ', и все «а рысях, опрометью... Окажи сь ненароком на 1 Т а п к а и а — экипаж, карета.