Сибирские огни, 1976, №4

— Благословенье твое, государь, придаст мне сил и упорства... И ежели бог подаст мне помощь в трудах моих, не статься никакому сраму, государь, а токмо пользе статься. Иван молчал. — Не подаст тебе бог помощь, отрок,— сказал Левкий, подстегну­ тый царским молчанием,— ибо не ведаешь ты, кому уподобляешься и в каки сети пагубные увлекаешь душу свою. Скорюн был еретик, и дьявол споспешествовал ему в познаниях!.. — Отпусти меня, государь, в иноземные страны,— с мольбой, но твердо проговорил Петр, не удостоив Левкия даже взглядом. Молчание паря тревожило его, но и вселяло надежду... Понимая неубедительность всех своих сказанных досель слов и отчаиваясь из-за этого, он все-таки продолжал говорить: — Отпусти меня, государь... С благословением от­ пусти, дабы была в моем сердце и твоя добрая воля. И все, в чем бог по­ шлет мне преуспеть... в науках ли, в ремеслах изящных иль в иных делах гораздых,— нее к твоим ногам положу, государь! Стану служить тебе, го­ сударь, и отечеству нашему прилежной и полезной службой. — Коль нужен ты будешь отечеству?!.— тяжело и раздумчиво про­ говорил Иван.— И полезен... В науках изощренный, но дух ее по­ забывший? Он слышал Петра, слышал каждое его слово, и понимал его, и со­ чувствовал ему, и даже ревность унялась в нем, побежденная его разумом, но внутренний голос говорил ему что-то более убедительное, чем Петр, и более мудрое, чем подсказывал ему его собственный разум. — Что пользы человеку от всех трудов его... которыми трудится он под солнцем? — вдруг сказал совсем неожиданное Иван, сказал — как повторил за кем-то. Смятение и злоба были в его голосе — злоба на са­ мого себя, за какое-то тайное насилие, свершенное им над собой, над своей душой, над своей жизнью, от чего, должно быть, он хотел предосте­ речь княжича.— Ибо что будет иметь человек от всего труда своего.., и заботы сердца своего? — с тяжелой улыбкой спросил Иван словами свя­ щенного писания — то ли у Петра спросил, то ли у всех окружающих его. Левкий и Варлаам переглянулись: Левкий понимающе, а Варлаам недоуменно — не понимал он неожиданной перемены в Иване, не чуял в его словах той злой боли, которую чуял Левкий. — Что?..— вновь спросил Иван — теперь уже у самого себя и, как будто услышав в самом себе какой-то внутренний и недобрый ответ, вновь тяжело усмехнулся.— Понеже все дни его — скорби, и его труды — беспокойство! — Так глаголется, отрок, в святом писании,— присказал назида­ тельно Левкий, скрадывая ласковым прищуром острую въедливость своих глаз. — Ибо мудрого не будут помнить вечно, как и глупого!..— возвысил голос Иван, продолжая по .памяти строки святого писания.— В. грядущие дни все будет забыто!.. И увы! — мудрый умирает наравне с глупым. По­ сему — паче горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томле­ нием духа! — Истинно, государь...— качнул подобострастно головой Варлаам. — Истинно! — Сам ли ты, государь, выбрал' горсть с покоем?!— сказал тихо Петр, смотря Ивану прямо в глаза.— Подвиг твой — кому не пример? Да и писано, государь: «Плод добрых трудов славен, и корень мудрости неподвижен!» А також: «Превосходства знания в том, что мудрость дает жизнь владеющему ею». — Дерзок ты, княжич, и умен,— помрачнел Иван и крепко закрутил на груди руки.— Не по летам!.. И напрасно ищешь ты в святых запове­ дях согласие со своею душой... Нет заповедей, могущих оправдать ее!