Сибирские огни, 1976, №4

Юрьев сел пятым... По древнему обычаю, заведенному еще вели­ кими князьями, за столом государя, под каждой его рукой, садилось лишь пятеро... Они обозначали пять перстов каждой его руки и должны были быть самыми верными, самыми дорогими ему людьми, без кото­ рых он не смог бы обойтись, как 'без пальцев на своих руках. Не нару­ шил этого обычая и Иван, и за его пиршественным столом, как за сто­ лом его отца и деда, — под каждой его рукой, — тоже неизменно сижи­ вало по пяти человек, но очень редко они были перстами его рук, и еще реже он мог их сжать в кулак... — Скажи нам теперь, боярин, — острожив голос, обратился Иван к Юрьеву,— кто из званых на пир не явился? — Княж Олександра Горбатый, государь, да княж Иван Хворости­ нки,— коротко ответил Юрьев. — Не буду спрашивать про Горбатого...— помрачнел Иван и помол­ чал, пережидая приступ гнева.— Хворостинин пошто же?.. Нешто все еще хвор? — Помер княж Иван Хворостинин... — Господи!..— вздрогнув, прошептал Иван.— Помер? — Помер, государь... Царство ему небесное! — перекрестился Юрьев. Иван тоже перекрестился,— молча, скорбно, перекрестился и заду­ мался, и вдруг, словно пожалев о своем молчании, решительно и как будто кому-то в назидание или в отместку сказал: — Я любил его! Славный был муж! — Вдову свою да сынов своих княж Иван на твою волю оставил, государь, — бесстрастно, но как раз к словам Ивана прибавил Юрьев. — Что ж!..— обрадовался Иван.— Я пожалую их! Вдову в горе уте­ шу, как смогу, а сынам... ежели службы не погнушаются, место достой­ ное укажу. А сейчас велю звать их на пир! Шлите гонца к молодым князьям, пусть прибудут по зову моему! Понесли пироги с капустой и грибами, а к пирогам пареных кострю- ков в шафрановой заливке... На царский стол подали полного осетра — пуда в полтора,— поблескивающего рогоаиетым хребтом, казавшимся усыпанным крупными изумрудами. Трое стольников принесли его на двухаршинном серебряном подносе, поставили перед царем — на отве­ дывание... Царь первым отведывал яства, и прежде царя никто не мог прикоснуться к поданному на стол. Федька Басманов, стоявший кравчим у царского стола, быстро рас­ сек осетра на части, наполнил царскую чашу и стоявшие рядом с ней потешельные кубки красным вином. Царь отведал осетра, похвалил... Лучший кусок осетра и кубок из правой руки послал за окольничий стол окольничему Зайцеву. Зайцев торжественно кланялся на три стороны, долго, велеречиво благодарил за подачу. Иван слушал Зайцева терпеливо, спокойно и как будто внимательно, но надменно потупленный взор его мог таить в себе и совсем обратное... Выслушав Зайцева, Иван тихо, медленно вымолвил: — Хочу, чтоб все ведали, по что честь сему мужу...— Иван поднял глаза, но смотрел он не на Зайцева, а на всех, на всех сразу — так все­ объемлющ был его взгляд, словно у него было несколько десятков или даже несколько сотен глаз.— Сей муж — храбрый воин, что искони в нашей земле почитается выше прочего! Он первым пошел на приступ полоцкой твердыни, и посему ему первому наше здравие! Иван поднял свою чашу — все в палате, кроме него самого и сидя­ щих с ним рядом на первых местах князя Юрия и Глинского, встали... Здравие Зайцева пили стоя. Пригубил свою чашу и Иван: пить до дна он мог только тогда, когда здравицу провозглашали в его честь.