Сибирские огни, 1976, №4

некоторых типологических черт повествова­ тельного жанра, анализ его идейно-темати­ ческих, образных и типологических воз­ можностей. Автор показывает серьез­ ную историко-литературную подготовлен­ ность, методологическую устойчивость по­ зиций в исследовании обильного и разнооб­ разного материала и умение добиваться убеждающих выводов по существу стоящей перед .ним насущной и сложной проблемы типологии повествовательной прозы. Правда, я тут же готов и упрекнуть авто­ ра за... излишнюю обстоятельность экскур­ сов в историю вопроса. Надо ли было включать в книгу все, что автор должен ^ыл узнать о древних русских повестях, для чего пришлось уходить в древний мир рукописных повестей о Фроле Скобееве и Карпе Сутулове, а от них долго добирать­ ся до прозы наших современников — Виля Липатова и Владимира Чивилихина. Иное дело, когда неизбежно надо было ставить и решать проблему взаимосвязей между русской повестью классиков XIX века и повестью советской эпохи. Тургенев, а поз­ ж е Чехов и Горький правильно рассматри­ ваются как предшественники всей последу­ ющей судьбы русской повести XX столетия. Сама такая постановка вопроса о преемст­ венности плодотворна. Метод наблюдений над жизнью русской дореволюционной по­ вести дал автору прочное основание для правильных выводов, а сама аргументация поучительна, свидетельствует о научной добросовестности исканий, раздумий моло­ дого исследователя. Если первая глава («Верность времени») является методблогически установочной частью исследования главного вопроса (эволюция повести), то последующие три главы посвящаются идейно-тематическим видам современной'советской повести. Сама дифференциация повестей и обоснование их видов кажется в целом убедительной и интересной. Подбор произведений, сгруппированных в трех главах («Человек на земле», «Испы­ тание жизнью» и «Открывать характеры эпохи»), не вызывает возражений. Дело — в главном: насколько автору помогают из­ бранные им писатели с их произведениями. Это — С. Антонов, С. Крутилин, Ф. Абра­ мов, С. Сартаков, В. Липатов, В. Белов, B. Шукшин и др. Произведения этих мас­ теров современной русской прозы раскры­ ваются Н. Бухаицовым в их типологических приметах. Если снять некоторую дозу пре­ дупредительности автора, выразившуюся в пространном напоминании «содержания» некоторых произведений, то нужно принять и метод, и результаты анализа последних. Разбор повестей С. Антонова, В. Липатова, C. Воронина, В. Шукшина, В. Распутина — сильная часть второй главы книги. Автор обоснованно выявляет идейные и эстети­ ческие достоинства повестей этих пи­ сателей. Интересно и своевременно выражена мысль о горьковской традиции в творчест­ ве современных, прозаиков, хотя, конечно, В. Липатова нельзя считать неким душе­ приказчиком горьковских заветов в наше время. Еще мало воспринимают по-настоя­ щему традиции Горького наши современни­ ки-писатели, в том числе и В. Липатов (см. его повесть «Серая мышь»). Н. Буханцову должны быть известны статьи Е. Кяипоаич на эту тему (книга Е. Книлович «Художник и исто,рия»). Можно было бы критичнее от­ нестись и к суждениям 3. Кедриной по этому самому вопросу: Горький и В. Ли­ патов. Ее категоричность требует критич­ ности. Мне кажется, что наиболее убедительно получилась та глава, где автор размышля­ ет над творческой манерой В. Чивилихина, писателя весьма самобытного. Тем более важно было «поднять» роль его произведе­ ний в становлении «лирической» повести последнего времени. Надо поощрить также инициативу Н. Бухаяцова в выдвижении на первый план произведений М. Колесникова, В. Титова, В. Астафьева, В. Лихоносова, В. Солоухина и Е. Воеводина. Каждый из этих писателей по-своему, исходя из жиз­ ненного опыта, из поучительной биографии, включился в процесс современной литера­ туры и вносит ценные идейно-,психологи­ ческие черты в развитие русской повести с ее лирико-публицистическими акцентами. Конечно, критик был волен в отборе лите­ ратурных произведений. Но, наверное, не помешало бы более основательно присмот­ реться к истокам этого жанра. Тогда не только были бы названы очерки Горького или В. Овечкина, но и «Мое открытие Аме­ рики» В. Маяковского, и «Двухэтажная Америка» И. Ильфа и Е. Петрова. Интерес­ но было бы в аспекте стоящей проблемы оценить «Двойную радугу» Н. Тихонова. Правда, небольшим анализом другой повес­ ти Н. Тихонова «Кавалькада» пробел этот в какой-то степени восполнен, однако эту особенность жанра .повести, видимо, стоило бы рассмотреть шя.ре. На таком фоне был бы вернее показан вклад в жанр лириче­ ской повести, сделанный В. Солоухиным, понимающим свою роль в литературе после таких предшественников, как М. Пришвин и К. Паустовский. К этому жанру, нам ду. мается, относится и работа А. Фадеева, вышедшая посмертно в виде «Повести о нашей юности». Интересна и -постановка автором книги важного теоретического вопроса — что считать в нашей современной литературе философской повестью? Из прошлого века нам дороги повести Герцена («Доктор Кру­ пов»), Тургенева («Довольно!», «Призра­ ки»), Л. Толстого («Смерть Ивана Ильи­ ча»), В новом веке — это повести Горько­ го и прежде всего — «Мои университеты». Вполне возможно считать, как и полагает автор, что философский жанр — жанр ди­ намичный, с элементами условности, с пунк­ тирной связью его с лирико-публицистиче­ скими и социально-психологическими эле­ ментами повествования. Кстати сказать, повесть Л. Леонова «Конец мелкого чело­ века», которую Н. Буханцов кладет чуть ли не в основание советской философской по­ вести, сама напоминает о своей преемст