Сибирские огни, 1976, №4

которые шлют на ее адрес... Эта нерадивость моей снохи очень меня огорчает. Все пере­ чит моим желаниям». На балах с Натальей НиколаеВ'Ной не раз танцевал офицер Н. А. Огарев. «Видно, Огарев охотник до Пушкиных, дай бог ему ни дна, ни покрышки! кокетничать я тебе не мешаю, но требую от тебя холодности, благопристойности, важности — не говоря уже о беспорочности поведения,— писал Пушкин жене 21 октября...— Кто еще за тобой ухажи­ вает, кроме Огарева? Пришли мне список по азбучному порядку». В письмах поэта столько любви, доброты, грусти и безобидной иронии, что, кажет­ ся, не было на свете прекрасней и возвышенней любви, чем у них! Были и просьбы к жене: «Мой ангел, одно слово: съезди к Плетневу и попроси его, чтоб он к моему приезду велел переписать из Собрания законов (годов 1774 и 1775) все указы, относящиеся к Пугачеву...» З а эту осень Пушкин кроме «Итории Пугачева» написал «Сказку о мертвой царев­ не», «Анжело», первую и вторую части «Медного всадника». В последнем письме из Бол- дино, датированном 6 ноября 1833 года, поэт писал жене: «Я привезу тебе стишков мно­ го, но не разглашай этого: а то альманашники заедят меня. Целую Машу, Сашу и тебя...». Он очень соскучился по детям, о которых вспоминает в каждом письме! Г Л А В А XII Петербургская жизнь. Приезд родителей поэта. Прибавление семейства Была поздняя осень, двадцатые числа ноября, когда он, наконец, остановился у две­ рей своей квартиры и чуть колокольчик не оборвал »т нетерпения. Слуга, отворивший ему, сказал, что Наталья Николаевна на балу у Карамзиных. В комнатах было пусто, де­ ти спали, домашнее платье жены валялось смятое в креслах. Пушкину не сиделось. Пом­ чался к Карамзиным, разыскал у крыльца ее карету, забился в нее. приказав кучеру молчать. Когда она, взволнованная и раскрасневшаяся после танца, села в карету, он, смеясь, протянул к ней руки. 22 ноября воротились з Петербург из Михайловского Наталья Осиповна и Сергей Львович. Поначалу, как обычно, они остановились в гостинице, потом сняли квартиру «у Пустого рынка близ гимназии в доме Ефремова на Гагаринской улице». «Дом очень кра­ сивый, очень чистый, мы во втором этаже, у нас 7 комнат, платим две тысячи в год, ибо не могли найти квартиры помесячно или по полугодиям. Леон будет жить с нами, его комната самая красивая»,— писали родители Ольге Сергеевне. Домй Пушкина и его родителей были недалеко друг от друга, и взаимные визиты, естественно, стали частыми. Приближались новогодние празднества; заботы о бальных платьях, карнавальных костюмах, выездах и приглашениях в гости вызвали в Наталье Николаевне усиленную деятельность и приятное настроение. В первые же дни поэт побывал у Карамзиных, повидал Жуковского, был на рауте у Финкельмон, 27 ноября весь вечер пробыл у Вяземских, рассказывал о дорожных впе­ чатлениях. 2 декабря пришел в гости к Пушкину Гоголь. И не с пустыми руками. При­ нес новую повесть—«Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», кото­ рая понравилась Пушкину и за которую он полюбил Гоголя еще больше. . 1 января 1834 года Пушкин записал в «Дневнике»: «Третьего дня пожалован я в ка­ мер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове. Так я же сделаюсь русским Донжо». На дворцовые торжества имели доступ лишь четыре высших класса- сановников. Пушкин был титулярным советником, и чтобы предоставить жене его въезд на все ба­ лы, поэту дали придворное звание. Придворное звание камергера было у П. А. Вязем­ ского, В. Ф. Одоевского; это было более высокое звание, чем камер-юнкер.