Сибирские огни, 1976, №4

ханова, объединенных в книгу «Семейные обстоятельства» (Москва, «Молодая гвар­ дия», 1974). И произведения эти — две по­ вести и роман — вполне заслуживают лест­ ных оценок. А. Лиханов — писатель, давно и плодотворно работающий в детской лите­ ратуре. Герои большинства его книг — мальчишки и девчонки так называемого переходного возраста, народ бойкий, непо­ седливый, озорной, но уж е задумывающий­ ся над многими «взрослыми» вопросами. Каждый из- них — уже вполне самостоя­ тельная личность со своим складом ума, ,:о своим отношением к окружающему, со сво ими запросами и требованиями. Таков Михаська («Чистые камушки») — двенадцатилетний максималист, в котором чувство чести и справедливости укорени­ лось настолько прочно, что мальчик пошел даж е на разрыв с отцом, занявшимся после возвращения с фронта спекуляцией. Таков Толик из романа «Лабиринт» — самый ма­ ленький член семьи Бобровых, но оказав­ шийся в ней самым главным, потому что именно благодаря стараниям этого чуткого, впечатлительного, умного мальчика его ро­ дители сумели разобраться в своих неуря­ дицах и снова найти друг друга. Таков и Сережа Воробьев («Обман») — самая, по­ жалуй, трагическая фигура среди подрост­ ков Лиханова: этот мальчик перенес тяже­ лую утрату — смерть матери, но нашел в себе силы выжить, выстоять... Одним словом, все, что пишет А. Лиханов о подростках, —- все это убедительно, инте­ ресно, психологически достоверно и поучи­ тельно в самом добром смысле слова. Но с чем решительно нельзя согласиться в про­ изведениях А. Лиханова — так это с его рез­ кими выпадами против учительства, с его тенденцией везде и всюду противопостав­ лять добрым, чистым, честным детям черст­ вых, бездушных теток и дядек с дипломами педагогов. Д аж е сама манера письма v А. Лиханова резко меняется, когда он вме­ сте со своими героями переступает школь­ ный порог: из неторопливого, вдумчивого повествователя он разом превращается в пасквилянта и карикатуриста. «...Класс. Зеленые стены. Учительница возле доски ходит. Вероника Макаровна по прозванию Литература. Лет Веронике Макаровне много, но она всегда на высоких каблуках ходит. А чоги тонкие и, наверное, слабые, поэтому на каб­ луках она пошатывается. Как на коньках, если плохо катаешься. Чулки при высоких каблуках Литература носит простые, учени­ ческие, в резинку, но они всегда перекру­ чены. — Ну, кто ответит? — спрашивает Веро­ ника Макаровна и подслеповато щурится: она близорукая, так что тем, кто на задних партах, может повезти, — издалека лиц не разглядит, а фамилию — кто там сидит — не сразу вспомнит... — Ну, кто ответит? — повторяет Верони­ ка Макаровна. Сережа видит, как Понтя, сосед его, руку тянет... — Отвечай! — говорит Понте Вероника Макаровна. 11. Сибирские огни № 4. — В повести Пушкина «Капитанская доч­ ка», — говорит Сережин сосед, — есть два типичных представителя своих обществ. — Гринев — от «Динамо», Пугачев — от ЦСКА, — говорит кто-то в классе, по пар­ там прокатывается смешок. Вероника Макаровна стучит ручкой но столу». Всего одна сценка — и читателю уже ясно: учительница глупа, невежественна, не имеет никакого авторитета среди учеников. Плюс к этому, как выясняется в дальней­ шем, Вероника Макаровна еще и способна на прдлоеть. Когда у Сережи умерла мама, Вероника Макаровна не только не поддер­ жала мальчика в беде, а, наоборот, приня­ ла участие в грязной махинации, в резуль­ тате которой у Сережи и его бабушки ото­ брали половину жилплощади. Но сколь ни гнусна, ни жестокосердна Вероника Макаровна, а ей ой как далеко до другой словесницы, Изольды Павловны («Лабиринт»). Эта уж воистину садистка, у которой нет ни жалости, ни сострадания к своим маленьким подопечным, да и вооб­ ще ничего человеческого нет. Кульминаци­ онным пунктом школьных глав романа яв­ ляется сцена, когда Изольда Павловна оставляет без обеда весь класс, с тем что­ бы заставить ребят сознаться в «преступле­ нии»: кто-то во время перемены тайком стер с доски примеры деепричастий. И вот из-за этих злосчастных деепричастий дети стоят на ногах час, второй, третий, голод­ ные, измученные. А Изольда Павловна вы­ водит из класса свою дочь и в учительской потчует ее пирожками... Вот так «смело и беспощадно» разоблача­ ет А. Лиханов этих жестоких, черствых учи­ телей. Во всей трилогии А. Лиханова нет ни од­ ного положительного учителя (кроме хо­ дульно-слащавой Юлии Николаевны из «Чистых камушков»). Собственно делом воспитания у А. Лиханова занимаются все, кто угодно, только не педагоги. Любой, случайно встретившийся юному герою А. Лиханова прохожий — милиционер, лет­ чик, сторож, почтальон — обязательно во всех отношениях лучше, мудрее, честнее, тактичнее, нежели учитель. В итоге, прочи­ тав книгу А. Лиханова «Семейные обстоя­ тельства», делаешь неожиданное открытие. Оказывается, вовсе не школа, не учителя воспитывают наше подрастающее поколе­ ние, а разного рода «педагоги с улицы», доб­ рые дяди и тети, точно волшебники, прихо­ дящие к ребятам в трудную минуту. Толь­ ко, слава богу, все это есть чистой воды фантазия автора, его вымыслы и домыслы. Случилась там жуткая драма... Итак, учитель-невежда, учитель-самодур — вот традиционная фигура многих совре­ менных «педагогических поэм». Но, быть может, довольно срамить представителей самой благородной профессии, довольно вы­ ставлять их на посмешище? Похоже, к такому именно выводу при