Сибирские огни, 1976, №4

доставили в киевский госпиталь; там м а­ лость подлечили... И начались скитания по лагерям. Нижний Новгород. Вязьма, В яз­ ники и, наконец. Дальний Восток — Красно- реченский лагерь для военнопленных. «В плену я ознакомился с социалистиче­ скими идеями, и они захватили меня так сильно, так наполнили мое существо каким- то новым чувством... — вспоминал М. Зал- ка.— Я постепенно стал отходить от офи­ церской среды, которая сделалась для ме­ ня совершенно чуждой, я весь безраздельно отдался тем истинам, которые и раньше, казалось мне, лежали где-то в глубине мо­ ей души... Я весь отдался служению на­ роду». Отход от офицерской среды, ставшей для Залки чужой, начался в лагере на Красной речке. Первым вызовом было его предложе­ ние коллегам отказаться от части ж ало­ ванья и других житейских благ в пользу остро нуждающихся солдат. Офицерскую касту это возмутило. Тогда Залка сорвал с мундира знаки различия и переселился из благоустроенного дома в запушенный сол­ датский барак. Это был смелый вызов, за которым последовало заключение в штраф­ ной лагерь. Освободила Залку Октябрьская револю­ ция. Великая правда Октября стала и его правдой. И Матэ избрал ту же дорогу, что и Ярослав Гашек, Карой Лигети, Бела Кун. Они, как и другие вчерашние солдаты гер­ манской и австро-венгерской армий, испы­ тавшие на себе бессмыслицу и жестокость импевиалистической войны, стали на сибир­ ской земле воинами революции, защитника­ ми первых завоеваний Октября. Прошел «холодные университеты» и Фе­ ренц Мюнних — видный деятель венгерского революционного движения, возглавивший впоследствии венгерское социалистическое правительство. В бытность мою в Б у д а ­ пеште в шестидесятых годах Мюнних вспо­ минал, как встретился в Сибири со своим земляком. Это было в 1918 году, в неболь­ шом городке, расположенном на реке К а ­ н е— правом притоке Енисея. В те дни жители Канскэ услышали на своих улицах непривычную венгерскую, не­ мецкую, чешскую речь. Сюда, на конферен­ цию бывших военнопленных, съехались де­ легаты из Томска, Красноярска, Омска, Но- вониколаевска, Ачинска. Это были люди различных политических взглядов и убеж ­ дений, разных верований. Одни — к ним относились Мюнних и Зал ка — считали рус­ скую революцию своей революцией, кото­ рую нужно не только приветствовать, но и активно защищать, защищать и словом, и оружием. Другие, и их было немало, стре­ мились свести всю работу среди бывших военнопленных к чисто просветительской деятельности. Третьи склонялись к тому, что вообще не стоит вмешиваться в «русские дела». Лучше выждать, когда русская буря пройдет, уляжется. Потом можно вернуться домой, к родному очагу чистенькими, ни­ чем не запятнанными. Против выжидающих выступил Матэ З а л ­ ка. В его страстной речи, как свидетельст­ вовал позже Ференц Мюнних, была вера в пролетарскую революцию, убежденность в том, что венгры должны защищать ее, как свою родную. Настаивая на активной поддержке Сове­ тов, взявших власть в свои руки, Матэ говорил, что судьба трудовой Венгрии ре­ шается здесь, на просторах Сибири, и что мадьярский народ не простит тем, кто от­ вернется от русских пролетариев в столь трудное для них время. Его речь повлияла на весь ход конференции в Канске. Было принято решение, за которое ратовал Залка. Слово Матэ не расходилось с делом. Пос­ ле Канска он организует в Красноярске от­ ряд красных мадьяр, делит с ними все р а ­ дости и горести. Но превосходящие силы противника захватывают город. Руководи­ тели красноярской партийной организации брошены в тюрьму. З а решеткой оказался и Залка. На его глазах увели на расстрел вид­ ного сибирского большевика Якова Бограда, которого Матэ считал своим добрым настав­ ником. Боград шел на смерть улыбаясь. Это спокойствие и мужество потрясли Залку: «Пуля не покончила с Боградом. Его улыбка осталась у меня в сознании, и если бы мне пришлось идти на смерть, я бы именно так, только так бы улыбался». А на смерть ему приходилось потом идти не раз. Читаю «автоблографическую справ­ ку», написанную Залкой для словаря со­ ветских писателей: «После разгрома наших интернациональ­ ных частей и свержения чехословаками Со­ ветской власти в Сибири я скитался между тюрьмами и лагерями, и в начале колча-