Сибирские огни, 1976, №4

говорных отношениях. Кстати, я консультировался с юристами. В дейст­ виях отца не усматривается уголовного преступления. — А преступление перед совестью?..— спросил Антон. — Совесть отца чиста. Кто-то продавал, он покупал по выгодной це­ не... Или имеете в виду мою совесть?.. Тем более!.. Мне вы не можете приписать никакой статьи из уголовного кодекса. Облигации достались по наследству.. Никто гражданского иска не предъявляет. Сейчас и лю- дей-то тех, что продавали облигации, наверное, в живых нет, так же, как нет моего отца. Что мне остается делать? Выбросить облигации?.. Или подарить государству?.. Кто этот гусарский поступок оценит? Кто?! Антону все трудней становилось сдерживаться. Стараясь не пока­ зать этого, он оборвал Крохин^: — Давайте, Станислав Яковлевич, прекратим бессмысленную дис­ куссию и займемся делом. Что еще исчезло из тайника вместе с облига­ циями? Крохин заметно растерялся. Опять принялся перетягивать цепочкой палец, задумался, как будто решал, стоит ли игра свеч, и наконец через силу выдавил: — Больше ничего. Антон пристально посмотрел в глаза: — Хотите, чтобы мы отыскали облигации? — Безусловно. — Тогда отвечайте на мои вопросы откровенно. — Что имеете в виду? — вроде бы не понял Крохин. — Только ли облигации исчезли из тайника? — чеканя каждое сло­ во, спросил Антон. Лицо Крохина болезненно передернулось. Он, похоже, сделал над собой усилие и, потупившись, проговорил: — Кроме облигаций в тайнике лежали какие-то старые отцовские бумаги. Я даже точно не могу сказать, что в них было. Антон посмотрел на Крохина с укором: — Нельзя так, Станислав Яковлевич... Крохин удивленно поднял глаза, но не проронил ни слова. Антон помолчал и добавил: — Нельзя играть в прятки. — Знаете... Я вышел из детского возраста, чтобы забавляться таки­ ми играми. — Мы тоже. Поэтому серьезный разговор давайте вести серьезно, — заметив, что Крохин хочет что-то сказать, Антон, подняв руку, оста­ новил его и докончил свою мысль: — Из простого любопытства и т*о вы должны были заглянуть в отцовские бумаги. Крохин пожал плечами: — Представьте, что я не любопытный. — В таком случае нам будет трудно разговаривать. — Разве я виноват, что вам по душе любопытные?.. — Мне по душе...— Антон начинал терять терпение,— Станислав Яковлевич, если вы пришли к нам зй помощью, так будьте откровенны до конца!.. Ну, что вы крутите? На этот раз Крохин молчал очень долго. Антон, понемногу успока­ иваясь, изрисовал завитушками и вензелями подвернувшийся под руку листок календаря, несколько раз переглянулся со Славой Голубевым, а Станислав Яковлевич все молчал. На его осунувшемся лице можно было без труда разглядеть мучительную внутреннюю борьбу, как будто на полном серьезе делался выбор между жизнью и смертью. В конце кон­ цов Крохин все-таки решился: — Кроме облигаций в тайнике лежали материалы уголовного дела,