Сибирские огни, 1976, №4

буквально впилась в палец. Он поднял на Антона полные слез глаза и трясущимися губами еле слышно вымолвил: — Меня обворовали... — Когда? — стараясь не порвать появившуюся ниточку, очень спо-' койно спросил Антон. — В ту ночь, когда... не стало Маруси. у меня исчезли... облигации Государственных займов. — На какую сумму? — На миллион... Антон сделал удивленное лицо, как будто ни о чем не знал. — Да1 Да! Да!..— отрывисто закричал Крохин.— Ровно на милли­ он рублей в деньгах того времени! Это было наследство, оставленное мне отцом. Наследство, на которое я рассчитывал выпутаться из долгов и Хотя бы к старости зажить по человечески. Я уцтал считать копейки, устал отказывать себе в элементарных жизненных удовольствиях, устал от беспросветной нужды... — Послушайте!..— перебил Крохина Антон.— О какой нужде вы говорите? У вас помещичий дом, автомашина... — Что вы меня тычете автомашиной?! — взвинтился Крохин.— За­ вистники! Мещане!.. Вы знаете, сколько соков эта машина из меня вы­ тянула?.. Не знаете, а тычете... С трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить Крохину, Антон под­ черкнуто спокойным голосом сказал: — Я лично вас не тычу, Станислав Яковлевич, и, тем более, не зави­ дую вам. Упомянул о доме и машине только для того, чтобы напомнить: вы не нищий,— голос Антона все-таки дрогнул: — Вы поняли меня, Ста­ нислав Яковлевич?!. Крохин, видимо, и сам пожалел о внезапной вспышке, заговорил ви­ новатым, тоном: — Простите, совсем не хотел-оскорбить... Это все нервы подводят... Ежедневно столько шпилек от людей приходится слышать, что невольно сорвешься. Я теперь понимаю, почему Маша наложила на себя руки. Ей было еще труднее, чем мне...— помолчал и снова вспомнил облига­ ции,— Вам трудно понять величину моей потери. Облигации были свет­ лой надеждой — ведь сейчас они начинают погашаться... И вот все рух­ нуло! Все!!! Не знаю, чем теперь рассчитываться с долгами... Остается один выход: последовать примеру Маши или броситься под поезд, чтобы разом все покончить... — Откуда у вашего отца набралось облигаций на такую крупную сумму? — спросил Антон. Крохин будто поперхнулся, тяжело задышал и, захлебываясь отчая­ нием, заговорил несвязно: — Отец всю жизнь их покупал. Отказывал себе в куске хлеба, в одежде и каждую копейку тратил на облигации. Другие думали, что это пустые бумажки, что государство берет в долг без отдачи. Отец был не­ глупым человеком. Он верил Советской власти и знал, что рано или позд­ но его затраты окупятся. Он не рассчитывал на выигрыш, просто помогал людям, когда им жрать нечего было... — Разве это помощь?..— не сдержался Слава Голубев,— За кусок хлеба взять с голодного, скажем, пятьдесят или сто рублей! Крохин опять затрясся: — Не забывайте, что тогда этих рублей не было. Были всего лишь бумажки с картинками. Отрывая от себя кусок, отец оставался голод­ ным. К тому же, не он, так другие купили бы облигации. Разве хотя бы это его не оправдывает?.. Отец никого не убивал, никого не заставлял продавать облигации силой, он совершал торговые сделки на взаимодо-