Сибирские огни, 1976, №3

столько, что другой бы, на моем месте, до полного основания оглох. Помешивая в чае ложечкой варенье, Голубев с интересом разгляды­ вал на фарфоровой чашке ярких жар-птиц, .нарисованных тонко, в ки­ тайской манере. — Нравится? — спросил Антон, заметив его любопытство.— Между прочим, за этой чашечкой — целое уголовное дело. — Да ну... — Вот тебе и да ну,— Антон повернулся .к деду Матвею:— Дед, рас­ скажи-ка Славе историю с кухтеринскими бриллиантами. — С брыльянтами Кухтерина? — переспросил дед Матвей.— Прос­ тая история, с концом канули в Потеряевом озере. Сам томский полиц­ мейстер-генерал в Березовку наведывался, в лепешку разбивался, чтоб угодить купцу, только и он с носом уехал. А промежду тем, вместе с драгоценностями и подводами пропало шестеро людей, считая ямщиков, двух урядников да приказчиков. — Расскажи подробнее. Слава ведь ничего не знает. — Подробностев, Антоша, сам томский полицмейстер-генерал не смог разузнать. И до сей поры их никто не знает. Кухтерин купец был шибко ушлый. В начале семнадцатого года он смикитил, что царскому режиму конец приходит и порешил переправить свои драгоценности за границу, в Китйй. По такому случаю загрузил в Томске фарфоровой по­ судой две подводы — вроде как торговать собрался — а промеж делом и брыльянты туда всунул. С обозом назначил самых преданных приказ­ чиков, для охраны урядников нанял и отправил их с наказом держать быстрый путь прямиком на Шанхай. Дело в феврале было. Люто в том году буранило по Сибири. Худо-бедно ли, добром-здоровьем добрались подводы до Березовки. Сопровождающие перекусили в трактире Гайда- макова и, не глядя на буран, тронулись в ночь через Потеряево озеро на Ярское. Больше их и не видели... — Куда же они делись? — спросил Слава. — Ты человек ученый, соображай,— дед Матвей помолчал.— Для облегчения могу подсказать, что на озере шибко много таких мест, где даже в лютый мороз толстый лед не настывает... — В ночном буране ямщики сбились с дороги и угодили в такое место? Дед Матвей хитро прищурился: _ — С лошадиными повадками ты, едри-ё-корень, не знаком. Даже дурная лошадь сама с дороги не собьется. Она дорогу чует, особливо тонкий лед. Стало быть, ежели подводы с пути свернули, кто-то лошадям такого страха нагнал, что они и чутье потеряли. — Говорят, Гайдамаков это сделал,— вставил Антон. — Говорят, в Москве кур доят...— дед Матвей пошамкал губами.— Гайдамаков держал при трактире двух работников: Скорпиона, Ивана Глухова отца, и молодого парня по прозвищу Цыган. Вот этого Цыгана и словили вскорости в Новониколаевске — так в ту пору Новосибирск назывался — на базаре, дорогую фарфорозую вазу продавал. Сразу следствие заварилось. Стали пытать Гайдамакова, а тот вскорости за­ болел холерой и помер. Только его соборовали и в гроб уложили нагрянул купец с полицейскими для учинения обыска. Весь особняк вверх тормашками перевернули - ни шиша не нашли. А следователь старался шибко здорово искать, потому, как доводился купцу Кухтерину зятем и от брыльянтов тех ему солидный куш причитался. Все лето с полицейскими на лодках по озеру плавал. Многие из наших мужикш ему помогали. Вроде в награду за помощь купец и отвалил нам такие нарядные чашки. — Ну, а что в озере нашли? — Возля острова... лошадиные да человеческие скелеты. Там же и подводы оказались с побитой посудой, а брыльянты... как корова языком