Сибирские огни, 1976, №3

чали, Сергей облизал свою ложку, достал из кармана измятый листок и вдруг протянул его Антону: — Во, полюбуйся! Гайдамачиха навострила из Березовки лыжи. «ПО СЛУЧАЮ ОТЪЕЗДА ПРОДАЮТЦА КУСТЫ СМОРОДИНЫ ОВОЩНЫЕ ГРЯДКИ БОЧКА СПОДКАПУСТЫ И ПРОТЧАЯ МЕ- БЕДЬ ГАЙДАМАКОВА» — прочитал при свете костра Антон и, посмот­ рев на Сергея, спросил: — Что это? Объявление? — Вчера бабка на дверь сельмага повесила, а мы с Димкой сняли, чтобы покупателей отбить. — Знаешь, как ваш с Димкой поступок называется? — Как? — Хулиганство,— Антон вернул Сергею листок и приказным тоном сказал: — Завтра же утром повесьте туда, откуда сняли. Небо затянулось плотными облаками, потемнело. На берегу свети­ лись огни рыбацких костров. Тихо, спокойно спала Березовка. Лишь в' доме Бирюковых светилось окно. Полина Владимировна, подремывая за столом, ждала запоздавших рыболовов. — Ужинать будете? — спросила она, едва компания заявилась в избу. ;— Мы уху варили,-— похвастался Сергей. Полина Владимировна строго посмотрела на него. — Спасибо, мам,— сказал Антон. — В таком разе ложитесь спать, в горнице постелила,— мать помол­ чала.— Галя Терехина приходила, больше часу тебя ждала. — Зачем я ей понадобился? — Просила, чтоб в понедельник в школу пришел. Она там кружок какой-то ведет, ну и хочет, чтоб значит... ребятишки настоящего следо­ вателя увидели. — По улице слона водили...— взглянув на. Славу, засмеялся Антон. — Некогда мне, мам. В понедельник на работе должен быть с утра. 5 . Дес) Матвей вспоминает Утреннюю зорьку Антон и Слава проспали. Разбудил их Сергей пе­ ред тем, как идти в школу. Пока умывались, Полина Владимировна, уставив стол разными сортами домашнего варенья, собрала завтрак и ушла в огород. — Спите, едри-ё-корень, по-гвардейски! — громко сказал дед Мат­ вей, присаживаясь к столу.— Серьга тож вчера-сь с вами умаялся. Лад­ но мать подняла, а так бы и на учебу не поспел. — Жаль зорьку пропустили,— вздохнул Слава Голубев. Дед приложил к уху ладонь: — Чо гришь? — Говорит, зорьку проспали! — крикнул Антон. Дед Матвей подул на дымящееся блюдечко. — Шибко не ори, едри-ё-корень. Мало-мало я слышу, шепоток вот только не'разбираю. — Сколько вам лет, дедушка? — спросил Слава. — Шут их холеру знает. Ты человек ученый, считай сам: в девяти­ сот четвертом, когда пошел на японца, было мне в аккурат двадцать годков. С той поры ходил на германца в империалистическую, ходил на него же, супостата, в гражданскую, да белогвардейцев еще чехвостил. Через Сиваш на Перекоп прошел, а посля того успел адмиралу Колчаку холку намылить,— дед Матвей осторожно поставил блюдечко на стол.— И все бомбардиром ходил. Пороху за свою жизнь, мил человек, я спалил