Сибирские огни, 1976, №3

лос казнил его, разверзал ему душу? «В день-то такой!.. В день-то та­ кой!.. В день-то такой!.. Царю поперек дороги!.. Поперек дороги!.. В день-то такой!!!» — Што же-т я, господи?!. — покаянно, с ужасом прошептал Сава, не чуя своего голоса. Его толкнули в бок, насмешливо спросили? — Чаво-т шапочешь, Савка? Никак силу нечисту кличешь? Сава затравленно зыркнул по сторонам, еще сильней сжался, сгор­ бился, из души полезло отчаянное, жуткое: «В день-то такой!.. Истинно'! Што же-т я?!. Как злобец какой!.. Царю... поперек дороги! Идеже такое бывано? Изродясь не бывано, чтоб царю... холоп... да поперек дороги! В день такой!.. В летописец впишут день сей, а я, поди ж ты, холоп, на што намерился?! Поперек дороги!.. Ох, душа моя бешнотная, нет на те­ бе удержу!- Вон како опрометь заплутала т е б е !..' Клятвой клялся, бо­ гом божился...» А от Арбата уже плыли кресты, хоругви... Саве они и вправду каза­ лись плывущими по воздуху сами по себе: за спинами стоящих перед ним мужиков ему не были видны монахи, несшие их, и Сава невольно проникся еще большим ужасом от вида этих свободно плывущих по воз­ духу знамен и крестов, хотя и знал, твердо знал, что их несут люди, но осознанность великой необычайности нынешнего дня была так остра в нем, что ему стало казаться, что в такой день может свершиться даже чудо. Он истово, как раскаявшийся грешник, перекрестился... Хоругви, кресты, иконы медленно, неотвратимо надвигались на него... Сава вновь перекрестился, зажмурил глаза: непреодолимая тяжесть страха, раская­ нья, безысходности подгибала ему колени, и Сава опустился бы на ко­ лени, и так, на коленях, и ждал бы царя, не посмев даже поднять на него глаза, но вдруг со стен и стрельниц Кремля пальнули пушки... Упали в Неглинную тяжелые клубы дыма, а по небу, как пущенный поверх воды камень, звучно прошлепало торопливое эхо,— и все вокруг Савы почему-то закричали, замахали руками, как будто пушки выпали­ ли дробью и в каждого угодило по дробине. Кричали ура и просто вопи­ ли — шало, как от боли или от перепоя, задирали вверх рты, руки и во­ пили, вопили... Сава угрюмо отстранился от этих вопящих ртов и шаль­ ных рук — стоять среди них на коленях было бы просто потешно. Он от­ ступил назад, вышел из ряда, но лютая черкесская нагайка тут же верну­ ла его назад. Пушки ударили второй раз... Черный, плотный строй монахов, похожий на большой корабль, уже плыл мимо Савы, и над ними, как мачты и паруса,— кресты, хоруг­ ви... Никогда Сава не видел сразу столько монахов и столько знамен, крестов... Ему подумалось, что их собрали сюда на этот день со всей Ру­ си. Вот какой был этот день!.. И Сава с ужасом понимал это... Пушки ударили третий раз... Протяжная, зычная тишина на миг оглушила Саву, и на миг стало легко, спокойно и свободно, как будто .вокруг не стало ничего — ни людей, ни земли, только он, Сава, и беспре­ дельная, бескрайняя ширь и простор. Но как недолог был этот миг — лишь короткая мысль успела промелькнуть в Савином мозгу: «Господи, день-то какой..» — и снова на него навалился тяжелый груз страха, рас­ каянья, безысходности и презрения к самому себе. Колокола Кремля стали греметь еще громче. Их словно подстегну­ ла пушечная пальба, и над Москвой, сотрясая ее и глуша, раскатывался величавый, благовестный гром. ...А монахи все шли, шли— плотным черным строем,— спокойные и бесстрастные, как мертвецы, все в одинаковых камлотных рясах с белы­ ми нагрудниками и все на одно лицо, будто рожденные где-то вне земли. Сава с жуткой сосредоточенностью смотрел на их мертвенные, отрешен