Сибирские огни, 1976, №3

пускает кто-то срамящее и унизительное, как оплеуху. Но Фетинья невоз­ мутимо и тоже, как оплеуху, влепляет задиргцику: — А ты пусти его к женке своей на полати, а заутро поглядишь — встанет она тебе щи страпать ай нет. Фетиньина хлесткая каверза и разгульный покатный хохот охлаж­ дают пыл даже у самых ехидных задир и подсмешников: чуют — остер язык у бабенки, сам сильней наколешься, чем ее уколешь, а Фетинья, учуяв свой верх не только над толпой, но и над Савой, который перестал сычать на нее и взялся настобурчивать свой воротник, пряча за ним ли­ цо, пустилась в веселую похвальбу: — Венчаться будем у Покрова на рву аль у Татьяны!.. А после!..— Фетинья ожгла глазами окружающих ее людей.— А после плотницкие всей братьей в один час новую избу срубят и нутрь всю — в такой избе счастье неизбывно! — Гляди, не пристало бы плотницким гробы ладить, а не избу табе с Савой рубить! — Быть им на плахе за Рышкин живот! — Да и по Савке по твоем обыск учинят — будя яму венчаниеГ На дыбе яво венчать будут! Ото натешится! — А молвят — бабий язык злой,— спокойно, беззлобно говорит Фе­ тинья и ищет глазами тех, кто напророчил злое. Не найдя, с горячей из­ девкой, обращаясь ко всем сразу, выговаривает: — Отвалятся они у вас и прирастут на срамном месте... Дай бог! А плотницких ныне Сава вы­ ручит — царю в ноги упадет, отпросит их вину! Нынче царь всем вины оставит!.. Нынче ни у кого на Москве не должно быть горя! — Вона?! — вылетело из притихшей толпы — удивленное и протяж­ ное, как крик, полное тупой жути, неразумения и тайной зависти. Вдали, на Арбате и Воздвиженке, дребезгно раскалывались колоко­ ла, донося сюда, до Неглинной, к Троицкому мосту, тяжелые отзвуки ча­ стых ударов. Лица людей, окружавших Фетинью и Саву, бывшие только что скабрезными и куражливыми, дрогнув первый раз от Фетиньиных слов, стали еле заметно вздрагивать и от этих мощных ударов, словно в этом скрежещущем вызвоне тяжелых колоколов таилось то страшное, что содрогнуло их впервые, когда Фетинья сказала о намерении Савы. И постепенно, как отступают от умирающего, которого уже нельзя спас­ ти, стали отступать от Фетиньи с Савой. Сава перестал прятаться в во­ ротник, вызырнул из-за него, зубы его быстро-быстро, по-крысиному, ста­ ли обкусывать ворсинки меха на воротнике... — Нешто и вправду, Савка?..— гукнули из толпы.— Скажь сам!.. Пошто баба заместо тебя речи ведет?! — Да лживит она! — крикнул кто-то не то злобно, не то облегченно. Сава молча продолжал покусывать ворс воротника... — В день-то такой... да царю'поперек дороги?!. — рассудительно и степенно сказал кто-то за спиной у Савы. — Не гораздо сие... Облишь, Савка, мереку1 свою! — Да турусы катают! — опять присказал веселый голос.— А мы ухи на их враки повесили! Сава вдруг обнял Фетинью —•впервые обнял, — да так ласково и решительно, что Фетинья даже растерялась. Не ожидала она от Савы такого!.. Глаза ее удивленно и благодарно вскинулись на него. Сава при- миренно улыбнулся ей, смущенно сопнул, но в толпу кинул гордо: — Истинно баба речет!.. За тем и стою тута, чтобы государю челом ударить! Се вы, постнохлебы, лыковая бедь, далей подьячего ходу не знаете, а я Сава-плотник,— слыхивали про такового?!. То-то!.. Я мимо дьяков и бояр самому царю челом ударю! Мине под дьяками да бояра­ 1 М е р е к а — дурной замысел.