Сибирские огни, 1976, №3

ность же и ненависть к себе он чувствовал с особой обостренностью, и эта обостренность временами накатывалась на него, как половодье, как лавина. Душа его тогда была не в силах справиться с этим страшным буйством чувств и удержать их в себе,— и они прорывались к его разу­ му, и тогда все чернело, все начинало казаться еще более зловещим, еще более опасным, страшным, неотвратимым... А ночь пылала черным заревом, взойдя над землей как зло. Кони дробили копытами прочную тишину, неслись и неслись сквозь мрак, из­ мученно и жалобно, всхрапывая, будто зовя к себе на помощь. Старосты ждали Ивана на подворье, у нижних ступеней Красного крыльца,— бородатые, степенные мужики со списком в руках, из кото­ рого они собирались вычитать царю все негораздые дела, учиненные его охоронниками, а также и убытки старичан от этих негораздых дел. Список был велик, лица старост решительны. Бедные, им и в голову не пришло, что намерились они искать управы на самого же царя... Старосты не успели прочитать свой список: взгляд Ивана, вонзив­ шийся в них, должно быть, заставил их вспомнить всю свою жизнь, как перед смертью, потому что они стояли перед ним живыми мертвецами, не способными даже упасть на колени — с последней мольбой о поща­ де. На княжеском подворье пылал костер — от этого костра Иван и по­ велел Ваське принести головню и принялся поджигать ею мужичьи бо­ роды— безжалостно, с мстительной радостью и старательно, будто ис­ топник, разжигавший печь... С тем и уехал Иван из Старицы, расхохотавшись от вида обезоб­ раженных мужичьих лиц. Князь Владимир провожал его за город... Ехал князь верхом, позади царских саней... Черно было на душе у кня­ зя, черно было и его лицо, будто тоже опаленное Ивановой злобой. Версты через три простились... Иван, прощаясь с Владимиром,- да­ же не вылез из саней, не обнял его, только выдавил из себя: — Прощай, братец... Здоров будь!.. Да нас, грешных, не забывай, • и мы уж про тебя не забудем. Владимир неожиданно опустился перед ним на колени — прямо в снег, тихо и горько, глядя неотрывно в глаза Ивана, как не часто решал­ ся смотреть, сказал: — Прощай, государь! Доброй дороги тебе... Пусть хранит нас бог! Иван махнул рукой — сани помчались, а князь Владимир еще дол­ го не поднимался с колен, отрешенно смотря им вслед... 2 В Клину, на ямском подворье, полуночную тройку не поторопились встретить. Дверь ямской избы была крепко заперта, над крыльцом не горел фонарь... Темень. Покой. Васька схватил валявшийся около крыльца шкворень, кинулся к двери — яростный грохот покатился в сени. — Отворяй! — рычал Васька.— Отворяй!.. Государь у них пред крыльцом, а они зады на лавках тешут! Отворяй!! — лупил Васька шкворнем в гулкую дверь. — Погодь ужо, я табе подурю,— зарокотал в сенях грозный го­ лос.— Бей... бей... бей...— в лад Васькиным ударам угрозливо подзадо­ ривал голос.— Ужо выйду, я табе вдарю — до задницы располю! — Отворяй, пес! — вскипает еще яростней Васька, задетый такой непочтительностью,— Государь пред крыльцом! — Какой еще такой государь? — Дверь отворяется.— А может, сам господь бог?