Сибирские огни, 1976, №3

— Будя, Савка,— вступились артельщики.— Не делены еще деньги. — Свое раздаю !— пресек их Сава.— Наливай, братя, меду, празд­ ничать учнем! Царю да царице радость, а нам.— праздник! А колокола- то, колокола как играют! — Сава прислушался к долетавшему в кабак торжественному перезвону, перекрестился, с почтением сказал: — С е в кузнецах, у Козьмы — Демьяна!.. Пров Иванов в звонарях тама! По­ бражничаем, братя, да пыдем Прова послушаем: люблю я, братя, гораз­ дый звон! — Эка, сыскал звонаря — Прова...— бросил кто-то Саве.— У Ники­ ты — бесов мучителя, за Яузой,— вон иде звону послушать! Сава лакомо высосал корец медовухи, потаращил глжза, поплямкал губами, еще полез корцом в братину — выдул второй корец, утер губы, подмигнул в угол Малюте... — Слыхивали и тот звон,— сказал он степенно и важно и вновь по­ смотрел в угол — перед новым человеком Сава особенно любил выста­ виться...— Еремейка-Деревянная нога в звонарях у Никиты. Верно? То­ го!..— напыжился Сава и вновь запустил в братину корец, но пить повре­ менил— выговорил самолюбиво: — Я жа тому Еремейке ногу-то делал, а ты указу.ешь, иде нам гораздого звону послушать! Сава опорожнил корец и вновь глазами в угол — проверить, слуша­ ет ли его Малюта? Малюта довольно щурит свой зоркий глаз, и уже не прячется в тень, не закрывается скопкарем: кроме Савы, на него уже ни­ кто не обращал внимания, а Малюте только это и нужно было. Прибыл он в Москву накануне рождения царевича, привез из Стародуба намест­ ника Василия Фуникова да городского воеводу Ивана Шишкина, взятых им оттуда по указу Ивана. По указу Ивана пошел он и в кабаки — по­ слушать хмельные разговоры черни. Трехдневные братчины, дозволен­ ные царицей, пришлись очень кстати, да и Сава подвернулся ему на уда­ чу: такой болтун и панибрат и сам выболтает все да и других ^затравит... Малюта выбрался из тени, подсел поближе к артельщикам, это очень польстило Саве. Он передал свой полный корец Малюте. Малюта не отказался, перелил в свой скопкарь медовуху, корец вернул Саве. — А лихо ты ево! — опять вспомнил Сава про кабатчика, потешно скосоротился и, довольный собой, захохотал. Он уже начинал хмелеть: бритый подбородок и шея засочились потом,— Сава истомно раздернул ворот рубахи. — Слышь, Савка, а како ж ты серебро промеж своих делить ста­ нешь? Ты ж сверх пяти дюжин счету не ведаешь? — Подай мне тыщу — разделю,— самодовольно осклабился Сава.— И про звон гораздый скажу: без ног гораздого звону не учинить, потому как чутья у звонаря — вся в ногах. Земля звон отдает, а он и чует нога­ ми, а ухами того не взять — в ухах под самыми колоколами все сливает­ ся.'Коли с больших на малые зачинает сходить: бум! бум! бум-м-м!..— да в перебор: дзюлю-дзилинь!.. дзюлю-дзилинь!.. дзилинь, дзилинь!.. вот тута главное не упустить большою боя. Чтоб он покрывал перебор, рас­ тягивал ево и чтоб не глушил, а то будя как в пустую кадку. Без ног точ­ ной протяжности не удержишь! А Еремейка-то большой звон в деснице держит, а под ней у него деревяка... Вот он и не чует большого звона, и оттого перебор сухо бьет, будто горшки трощит. — Ты сам — будто горшки трощишь! С кем-то ты гуторишь? — А с тем, кто звону гораздого не разумеет!.. —> Гли-ка «апь!.. Ему про Фому, а он про Ерему! Тебе-то уж про серебро изрекли... — Серебро разделю!.. Делить — не топором рубить! Давай поболе! — Куды поболе?.. Поди, целого пятерика огреб? — Пятерика? — торжествующе удивился Сава и размел монеты по столу. Они посыпались сквозь щели на пол — артельщики кинулись под,