Сибирские огни, 1976, №3

бам, держал при себе — в Москве, держал на воеводском жаловании, в милости, но из Москвы не отпускал — должно быть, опасался, что он побежит в Литву. Кашин и Хилков были отменной парой, и Мстиславский очень хотел залучить их на свою сторону. Казался опасным ему в этом союзе только ?Немой. Именно из-за него Мстиславский не решался поговорить с Ка- шиным или Хилковым. — Ан есть такие — поверь моему слову,— по-прежнему невозмути­ мо, ровным, спокойным голосом сказал Мстиславский.— Сами отдают из своих рук то, что им искони принадлежит. Я уж не реку о долге, а та- кож о чести!.. Ежели мы добровольно отдаем холопу из своих рук кнут, то не становимся ли мы сами холопами, боярё? — О ком ты сие речешь, Иван Федорович?— спросил с укоризной Репнин. — О тех, кто сие заслуживает, но не о тебе, боярин. Тебе отдам должное: дьяки у тебя при деле, но не в хозяевах. Иные же честь друг у дружки тянут, а что холопы у них ее давно утянули — того они не ведают! — То верно! — сказал беспечно Салтыков, соблазненный красно­ речием Мстиславского.— Государь уж и грамоты досылает дьяческому чину. Мне, оружничему, боярину, разрядный дьяк Ивашка Клобуков своим словом царские указы передает! — Дьяки ревностны в исполнении, усердны, неоплошны — вот госу­ дарь и сносится с ними,— со спокойной назидательностью проговорил Вяземский и, не глядя ни на кого, добавил: — Государю допрежь за все — служба, а не честь! — Истину речет князь Офонасий Иванович,— кинул со своего места Умной-Колычёв.— Тебе бы, Иван Федорович,— обратился он к Мсти­ славскому,— более пристало бояр за нерадение в делах журить!.. Тебе ж более не по сердцу в них — забвение чести. — Вот-вот!..— поддакнул сидящий рядом с Колычёвым Ловчиков.— О чести они денно и нощно бдят, а о делах не радеют! — Не дурна твоя подсказка, Умной,— спокойно сказал Мстислав­ ский, но взгляд его стал намеренно надменен.— Разумею твою непоко- енность о госуд^рских делах, укор твой за нерадение о них разумею, не разумею лише — с какой поры ты стал отделять себя от бояр! Не с той ли поры, как сам стал боярином? Умной-Колычёв, собиравшийся что-то ответить Мстиславскому, и судя по его решительному виду — дерзкое, при последних словах Мсти­ славского вдруг смутился, и, должно быть, от смущения позабыл приго­ товленную дерзость, а Мстиславский, не давая ему опомниться, продолжал: — Князь Вяземский да Ловчиков — ведомо!.. В окольничих покуда ходят, им пристало отделять себя от бояр, а тебе пошто такое уничижение? — Я свое боярское дело гораздо исполняю,— ни на что лучшее не нашелся Умной-Колычёв. Взгляд его — и ненавистный, и растерянный — потыкался, потыкался в лица упорно глядевших на него бояр и опал книзу, к собственным ногам. Все почувствовали, с каким трудом он по­ давил в себе желание отсесть подальше от Ловчикова. — Дёла-то у тебя — с мышиное око! — скорей с завистью, чем с уп­ реком, кинул ему Салтыков.— В поддатнях 1 и то хлюпотней! — Так ступай в поддатни,— огрызнулся Умной-Колычёв.— В чужих руках всяка ноша легка. 1 П о д д а т н я — низший воинский чин, оруженосец.