Сибирские огни, 1976, №3

уже нашел ее — царь сделал его сокольничим при царевичах и пожало­ вал звание боярина. За прошедшие два года лишь одному Умному-Ко- лычёву царь пожаловал звание боярина. Вяземский, Умной-Колычёв, Ловчиков хоть и Таились и хитрили, но сторону царя держали твердо, а были же и такие, которые изо всех сил старались отсидеться, выждать... Чья сторона возьмет— на ту сто­ рону и стать. Таких Мстиславский ненавидел и опасался еще больше, чем Вяземского, Умного-Колычёва и иных с ними... Были, однако, и та­ кие, которых Мстиславский мысленно уже избрал своими соратника­ ми — эти бояре и шли как раз в думу, чтоб отвести душу, и Мстислав­ ский вынужден был оставаться в думной палате и говорить со всеми, чтоб от этих, избранных им, отвести беду: не дать им выговориться в сердцах, вовремя остановить их, прервать, перебить, даже вовсе запре­ тить говорить — он мог и это, ведь он был вторым боярином в думе! Мстиславский задирал бояр на разговор, но пустой задиркой он редко обходился: не любил Мстиславский пустой говори, каждое слово у него шло к делу. Теперь, накануне царского возвращения, он все чаще начинал разговор расспросом бояр о приказных делах. — Каким изветом о делах приказных встретим царя, бояре? — Пошто нас, бояр, про сие спрашиваешь?.. В дальнем углу палаты, около муравых изразцов стенной печи, сидит боярин Кашин. Знатен боярин, умен, крепок духом, не опрометчив, но иногда закусывает удила. — Нешто не вам дела приказаны?! — Дела-то нам приказаны, а правят всем писаря. Вся Москва под ними!.. Да что Москва — вся земля наша ныне писарями правится! — Пустое, боярин,— невозмутимо сказал Мстиславский.— Некото­ рые из нас сами дьяков во все дела пустили, чтоб от забот себя избавить. — Не ведаю про таких,— с прежней решительностью сказал Ка­ шин, но, должно быть, почувствовав, что соврал,— замолчал. Кашин сидел в думе уже лет восемь... Место его было прочно, связи среди бояр широки, и связи эти он заводил, безусловно, не без далеко идущих замыслов. Проведал Мстиславский через своих тайных людей, что Кашин тайно ссылался даже с опальными князьями Ростовским- Лобановым и Катырёвым, находящимися в ссылке уже девять лет. Иван сослал их за изменную связь с литовским посланником Довойной, став­ шим ныне царским пленником, и за намерение отъехать в Литву. Ссыл­ ка, хоть и почетная — Лобанов был воеводою в Нижнем Новгороде, а Катырёв наместником в далеком Свияжске,— конечно, не заронила в их души раскаянья, и они по-прежнему были одними из опаснейших про­ тивников Ивана. Догадывался Мстиславский, что и в самой думе Кашин тоже завел союзников... Одним из' них мог быть князь Хилков, юрьевский наместник, виднейший представитель стародубских княжат, которые всегда под­ держивали московских князей, но, видать, нынешняя вражда Ивана к боярам возбудила против него даже его бывших приверженцев. Другим, несомненно, был боярин Немой, давний приятель Кашина, с которым они так дружно и настойчиво поддерживали князя Владимира Стариц- кого в его притязаниях на престол — во время болезни Ивана. Сам по себе Немой никогда не был значительной фигурой и потому постоянно стремился примкнуть к кому-нибудь — к тем, кто был посильней, по­ знатней, позначительней... Другое дело — Хилков. Насколько стародуб- ские княжата были сильны как союзники Ивана, настолько же они бы­ ли и опасны как его противники. Хилков, по всей видимости, уже был у Ивана на подозрении... Два года Иван не расписывал его по служ