Сибирские огни, 1976, №3

славский царского гнева. Страх не помешал бы Мстиславско­ му встретиться с Горбатым, желай того Горбатый... Но тот не желал встречи с Мстиславским, как впрочем, и со всеми другими. Один раз только им удалось поговорить... Мстиславский шел большим воево­ дою в Ливонский поход и заехал к Горбатому проститься. Горбатый вы­ шел к нему, вынес свой юшман 1 и, передавая его Мстиславскому, уд­ рученно сказал: — Мне уж ратным делом не промышлять... А юшман добрый — ни стрела, ни сабля не берут!.. Прими! — А коль правое дело позовет? — спросил Мстиславский. . — Неправое — скажи лучше... — Иногда добро оборачивается злом, а зло — добром... Ты целовал крест, и я целовал, и иные целовали, а у него нбшто не должно быть пе­ ред нами креста? — Так взывай к его совести, а не требуй, чтоб я преступил свою. — Совесть не может быть чиста, если она не восстает против зла! — Моя совесть чиста! Она восстала против зла — так, как угодно богу! Но не так, как хотелось бы тебе и иным с тобой, чья совесть, и гор­ дость, и честь в смиренном рабстве у него! гжели б ваша совесть восста­ ла подобно моей — его зло обернулось бы против него самого, и он на коленях приполз бы каяться к нам. Но в вас молчит ваша совесть, а ду­ ши вам гложет зло, алчность, и он прав в своем зле — против вас! Прав, ибо вы тщитесь свести его с царства, тщитесь владеть тем, на что вас бог не помазал. В чем же ваша правда3 — Наша правда в том, что зло укротить нельзя! Зло надобно обо- рить, попрать, иначе оно оборет и растерзает нас! Мстиславский не таился перед Горбатым: он знал, кому доверяет свои мысли, знал, что его собственную душу быстрей можно сломить и заставить предать самое себя, чем душу этого человека. Он все же спросил у него — не с последней надеждой (надежды пе­ реубедить Горбатого у него уже не было),— спросил с укором: — Неужто тебе не в радость была бы служба иному царю, доброде­ тельному и справедливому? Неужто не хотел бы ты жить при нем в мире и почестях? — Я хотел бы жить в мире и почестях, хотел бы служить доброде­ тельному и справедливому царю, но изменять не стану любому. На том они и расстались... Юшман Горбатого спас Мстиславского от смертельного удара мечом ливонского рыцаря в битве под Эрмесом, где они с Курбским добили ливонский Орден, а вот спасти жизнь Гор­ батому было во много-много раз трудней. Для этого нужно было побе­ дить Ивана! Возможно ли было это? Мстиславский не задавался этим вопросом и не хотел знать — возможно это или невозможно? Он’ знал другое: знал, что сила, которая смогла бы противостать Ивану — есть, и сила эта немалая, но сила эта разобщена, не собрана в единый кулак, и потому перевес все чаще оказывается на стороне Ивана. Если бы воз­ можно было сплотить эту силу!.. Но Мстиславский твердо знал, что сплочение невозможно. Слишком многое разъединяло бояр: взаимные обиды, взаимная неприязнь, порой и ненависть, зависть, но самым непре­ одолимым разделом между ними было — неравенство, неравенство во всем, д аж е ,в таких пустяках, как место за пиршественным столом. Сила высших и бесправие низших — вот что разверзло между ними ту страш­ ную пропасть, через которую невозможно было перекинуть мосты. Знал Мстиславский, что даже ненависть к царю и совместная борьба против него не заставят Шуйского сесть за одним столом рядом с Головиным, а Головин не сядет рядом с Вяземским, а Вяземский не сядет рядом с теми, 1 Ю ш м а н — раопашная кольчуга с пластинами или бляхами « а груди и спине.