Сибирские огни, 1976, №3

рей — машины. Вон — велосипед. Вон мул привязан. Что там , внутри? Ванны из зол о­ та? Грязь и нищета? А чем занима... А, уже проехали, мимо, мимо... — Посмотри, посмотри, налево — ви­ дишь заснеженные вершины? Снежники видишь? — Д а что я, снежных гор не видела, что ли? Ну, Сьерра Морена. Не все ли равно? Моя ворчба еще — от гриппа. Всю доро­ гу V меня распухало горло, ныли глазные яблоки, гнусавила я, как насморочный сай­ гак, и кашляла вдобавок. П равда, время от времени я обнаружи­ вала себя то в волнах Средиземного мо­ ря,— с брюками, подвернутыми до колен и с хриплый восторженным воплем на об­ метанных лихорадкой устах, то в мадрид­ ской пивной вблизи пласа де Майор перед стаканом ледяной «сервесы» — один, мол, пес, хуж е не будет. Но не восемнадцать же мне лет, чтобы ради невинных этих з а ­ бав забираться черт-те куда. П равда, был Эль Греко в Толедо, был музей Прадо, наконец. Ради Прадо стоило ехать и приехать хоть на край света. Но это было потом... Тут вмешалось еще одно обстоятельство. Говорят: «Н ет худа без добра». Оно, ко­ нечно, так, но и наоборот — тоже. По про­ грамме мы в П ариж зае зж ать были не должны. Прилет в аэропорт Орли, тут ж е— пересадка на другой самолет, и фюйть — в Барселону. Это называлось «стыковкой рейсов^. В Орли выяснилось, что самолет на Барселону уже отбыл, причем с дру­ гого аэродрома. Ахи, охи, воздымания рук, пятичасовое ожидание, и — о чудо! — мы получаем на сутки полицейские визы, нас саж аю т в автобус и везут в город, в П а ­ риж. Отельчик «П ан орам а» на рю Мессер- жери, в центре, возле бульвара Османа, как говорится, вот тут налевичко, наиско­ сок, за углом. М ама моя! Я о п я т ь в П а­ риже! Спустя шесть лет... Тут я еще раз убедилась, что в нашем возрасте ездить — пора кончать, надо на­ чинать в о з в р а щ а т ь с я время от вре­ мени туда, где уж е бывал. Пусть д аж е слу­ чайно, как сейчас, пусть проездом, мимохо­ дом, но вот ту т действительно видишь, з а ­ мечаешь и что-то узнаешь в конечном итоге. Ну что, город... Здравствуй. Фу, черт, д а ­ же не верится. Каким же ты стал по ср ав­ нению с тем, шестьдесят восьмым годом? Побледнел вроде, потускнел. Рождество не за горами, но ветви деревьев на Елисейских полях еще не усажены, словно бриллиан­ товыми птичками, огоньками электриче­ ских лампочек. В маленьких лавках витри­ ны освещены скупее, в мебельных, ков­ ровы х— освещены только витрины, а не заманивающее, гипнотизирующее нутро интерьера. В прошлый раз мы с Орли в центр добирались почти три часа: сплош­ ной поток машин, то и дело пробки на пе­ рекрестках. В этот раз добрались за полча­ са. П равда, не прямиком в центр, по буль­ вару Распай, а более кружным путем, но все равно заметно: меньше машин. На пе­ редних и задних бамперах легковушек по- прежнему клыки с резиновыми насадками, чтобы, вылезая из плотного ряда возле тротуара, осторожно расталкивать впереди и сзади припаркованные машины, но и вдоль тротуаров нет теперь сплошной слит­ ной их череды. Ночные бульвары чуть приглушеннее и чуть расхристаннее. В первый мой приезд фотографии на площади Пигаль и приле­ гающих бульварах изображали в основном обнаженных женщин. Сейчас преобладаю­ щие картинки — не только «парно-графиче­ ские», как говорилось в какой-то юмореске, но живописуют любовь втроем, вчетвером, в самых различных сочетаниях полов. В тот мой приезд еще не утихло грозо­ вое рокотание студенческих кварталов. Еще чистили загаженные здания Сорбонны, сту­ денты не учились. Молодежь еще жила лихорадкой майских дней, еще возмущ ала их высылка Кон-Бендита, анархистского в о ­ ж ака, на родину, в Западную Германию. Сейчас в Париже бастовали мусорщики, почтовики, работники телефонных станций. Один писатель хотел известить о своем не­ ожиданном приезде издателя. Ему сказали: принимаются к передаче лишь известия о рождении и смерти. Он дал телеграмму: «Ребенок родился аэропорту Орли» и под­ пись... Впрочем, может быть, он сочинил эту байку. Скорее всего —-сочинил... А я, вы ­ ходит, прикарманила... Ну, что же — не клади плохо, не вводи вора в грех. Я уж е сказал а: бастовали мусорщики. По улицам шуршали сухие листья п лата­ нов, бегали, какие-то веселенькие бумажки, но основной мусор — пропади я пропа­ д о м !— был д аж е элегантен, громоздясь на обочинах тротуаров в разноцветных пла­ стиковых мешках. Ох, Париж... Так вот, фактически он отнял у меня прекрасный испанский город — Барселону. Я уж е ходила по ее улицам, задирала го­ лову к куполам ее соборов, а сам а все еще, как корова — жвачку, пережевывала, переживала неожиданно свалившееся на меня свидание. Д аж е одно из сильнейших барселонских впечатлений носило на себе как бы знак: привет, мол, из П ариж а. Я говорю о музее П абло Пикассо. Странное дело! Чем боль­ ше художественных произведений различ­ ного рода скапливается в мире, тем чаще хочется, чтобы входили они в сферу наше­ го восприятия не объективно системати­ зированными, не в исчерпывающей своей полноте, а чтобы выбирал их конкретный человек, влекомый своими, собственными вкусами, пристрастиями или любовью. Мы идем слуш ать декламатора (я нарочно не говорю «чтеца», для меня почему-то «чтец» или «чтица» это те, которые читают с ли­ ста слепым и недужным), нам интересно не только то, ч т о он читает и к а к это де­ лает, но и что он в ы б р а л для своего концерта. Мы вверяемся его выбору, нам уютнее в этом обжитом домике, чем в необозримом пространстве поэзии или про­ зы вообще. Лувр, Эрмитаж , Прадо — это /всё бесспорно. Но каж д ая частная коллек- ( ция имеет особую прелесть. В свое время