Сибирские огни, 1976, №2

— значит убить песню. Ах, ах! Д а какое ему дело до тетеревиной песни, которой он никогда не слыхал?! Ем у наплевать на песню, как наплевать на все на свете... — Д али сь тебе эти несчастные тетерева! Замени их какой-нибудь другой птицей. Голубями, сороками . Или в кинохронику сходи, пусть по­ крутят тебе ленты о природе. — Что?! В кинохронику?! — взревел Терехов .— Заменить сороками? Кого заменить? Терехов орал, топал ногами, бегал по комнатам , хохотал сарк а с ти ­ чески. Н а ком же сорвать зло, как не на сам ом близком человеке? Он по­ нимал, что ведет себя отвратительно; малодушно, жестоко, но о стано ­ виться не мог. Весь мир его не понимал, ни от кого ни тени сочувствия!., •Чувствуя вину перед женой, презирая себя, Терехов скрылся в сво- ем^кабинете. Запершись, крикнул, чтобы к нему никто не совал ся с глу­ пейшими советами, за тих, втайне желая, чтобы жена пришла поговорить, помириться. И она пришла. И попросила прощения- И ст ал а говорить какие-то утешительные слова. Уверять, что все уладится, и, конечно же, все будет хорошо, только надо успокоиться, щадить нервы и сердце, не обращать внимания на... Если женщина прожила два десятка лет с писателем, не избалован ­ ным славой, деньгами, легкой удачей, то это сам о е кроткое существо в мире, самое великодушное и преданное. Она и верная рабыня, и мать, она же козел отпущения, а в редкие минуты — богиня, предмет самого восторженного поклонения. Однако минуты своего величия она сосчита­ ет по пальцам... Супруга же и д ал а единственно верный совет: — Сходи ты к этому Рудю без всяких справок. Объясни все. Книгу подари. Не съе ст же он тебя, господи. ...Заявление Терехов переписывал семь раз, как Л ев Толстой .свои романы. Почему-то ему казало сь, что решение Р удя будет зависеть от то­ го, насколько стилистически безукоризненно будет изложено дело. По ­ ставил точку, когда показалось, теперь прошение его способно тронуть камень. Уже ночью отнес и положил черновик на столик жены, дабы прежде чем уйти на работу, она перебелила его на листке мелованной бумаги. Пачку этдй дорогой бумаги Терехов хранил для с амы х ответственных моментов. 5 Снился Терехову старинный зал с белыми колоннами, и он в роскош­ ном этом зале танцует с Лизой менуэт (никогда в жизни не танцевал и не знает ни одной фигуры). Л и з а в бальном платье с голландскими кру­ жевами, с золотым медальоном на девически тонкой, нежной шее. Она легкая, хрупкая, увлеченно порхает рядом с Тереховым и ничуть не удивляется, что он оказался в этом зал е , видимо, в доме ее отца. Одет он совсем не для менуэта: на нем телогрейка, кирзовые сапоги, на поясе патронташ, но получается у него вроде неплохо: Ли з а , положив ему руку на плечо, радостно улыбается, и они кружатся, кружатся, кружатся... Невидимый оркестр играет все тише, потом смолкает. Терехов ведет Лизу к месту, берет маленькую руку девушки, чтобы с благодарностью поцеловать. — Нет, мсье, — говорит по-французски Лиз а и мягко, но настойчи­ во отнимает руку. — Прошу меня простить, По у вас нет лицензии.