Сибирские огни, 1976, №2

данской войны. Письмо за полвека пообсыпалось, выцвело, и Терехов с немалым трудом по строчке разобрал и перевел французский текст. Но старинный дагерротип сохранился великолепно! Ли з а была снята в вы­ соких охотничьих сапо г а х , с легким бокфлинтом з а спиной, в кожаном кепи, верхом на белоногом поджаром ахалтекинце. Терехов часами рассматривал снимок — исполнен он был мастерски ! — д аж е родинку на щеке, д аж е цвет гл аз юной охотницы можно было разглядеть. И д о ­ бычу на уд авк а х я гд таша : несколько бекасов и длинноносых куликов- вальдшнепов! Узкие азиатские г л а з а девушки были полуопущены и смотрели по- девичьи застенчиво и в то же время лукаво, чуточку высокомерно. Си ­ дела она в седле легко, как птица на ветке, и, к а зало сь , сейчас звонко расхохочется и умчится в степь на белоногом своем скакуне, порхая над землей. В темных, совсем черных г л а з а х девушки таился вызов мо­ лодости и мечтательность книжницы-степнячки, прожившей свои во­ семнадцать лет среди природы, дикого зверья, коней, в мечтах о пре­ красном. Терехов глядел в эти горячие и гордые г л а з а и верил, что толь­ ко такая девушка, воспитанная свободной, счастливой, в приволье и р а ­ дости, могла полюбить с беззаветной стра стью и ради любви перевер­ нуть всю жизнь, бросить родной дом и пойти навстречу неведомой опасной судьбе, судьбе-легенде... О нет, Ли з а не была провинциальной Золушкой. Она говорила на трех европейских языках, и грала на арфе и рояле, у нее были бонны и горничные, но и она мечтала о своем принце — в этом все девушки одинаковы. Е е принцем стал беглый политкаторжанин. О встрече молодых людей, об отце Лизы, Дмитрии Ивановиче Г о ­ лощапове, р а с ск а з ал Терехову бывший житель Гр афского, дед Ника- нор, Никанор Христофорович Иванов, и теперь здравствующий. Письмо же, несколько страниц изящной французской прописи, адресованное Лизой отцу, было послано из С амары и со стояло из нежных уверений в дочерней любви и почтительных просьб беречь себя. Помеченное ок­ тябрем 1918 года, оно было отправлено в самый р а з г ар боев з а город красноармейских полков с бандами «правительства» Комуча. Пятьде ­ сят с лишком лет н а зад ! И каким чудом оно преодолело тысячи кило­ метров сквозь пожарища гражданской войны? Иные страницы совсем искрошились, поистерлись, чернила едва просматривались, и Терехову пришлось вооружаться увеличительным стеклом, мобилизовать все свои знания французского. Но тем больше волновало его каждое слово письма, дышавшего дочерней нежностью, горячей преданностью. Б е з труда р азобрал он лишь русскую приписку, сделанную химическим карандашом прямо по французскому тексту. Однако стиль ее разительно отличался от само го письма: он изоби­ ловал крутыми словечками времен граждан ской войны! Д аж е не верилось, что французское письмо и э т а в несколько слов карандашная приписка сделаны одним и тем же автором. Но рука была ее же, Лизы! В с е это было загадкой и не единственной в ряду других, столь же удивительных за г адок в судьбе Лизы Голощаповой . «Кто ты? — в сотый ра з спрашивал Терехов .— Что з а отважная душа была у тебя! По-русски уд ал ая , бедовая и нежная. Тургеневская девушка времен гражданской войны, родившаяся в сибирской степной глухомани. Нет, никому я тебя не отдам , никому не уступлю». Итак, не позже, чем по слезавтра, надо быть в Графском . Вон как весна валит! Н у самое большое —- дня через три. Н о прежде перево­ рошить весь город и до ст ать лицензию. Обойти в с е союзы, доброволь­ ные и государственные, все нужные конторы. И пробить лицензию. Е е надо вырвать во что бы то ни стало!