Сибирские огни, 1976, №2

кн вернуться в Петербург, где он смог бы продолжить свою ученую и литературно­ общественную деятельность. Но ему хоте­ лось появиться там обогащенным новыми знаниями, новыми впечатлениями. Поэтому, едва приехав в Сибирь, он включается в ра- ' боту Восточно-Сибирского отделения гео­ графического общества: выступает там с лекциями и докладами, принимает участие в экспедиции по изучению Туруханского края, отправляется в Верхоленский округ Иркутской губернии для сбора этнографи­ ческих материалов и т. д. Не оставляет Щапов и своих научных и литературных занятий. Один за другим от­ правляет он в Петербург пакеты с публи­ цистическими статьями, отрывками из боль­ ших исторических исследований, материалы экспедиций. Ученый стойко переносил обру­ шившиеся на него невзгоды. По словам Г. А. Лопатина, в первые годы жизни в Си­ бири «это не был старик, спокойно пережи­ вающий сладкие подробности былого, а полный жизни человек, глубоко волновав­ шийся настоящим, горячо боровшийся за будущее». Но все эти благородные устремления Щапова не нашли отклика в среде иркут­ ского общества, где он, по словам Елисее­ ва, чувствовал себя «одиноким, заброшен­ ным, несчастным». Ко всему прочему при­ бавились и тяжелые материальные затруд­ нения. Пока была здорова жена Щапова, Ольга Ивановна, еще кое-как удавалось свести концы с концами (О. И. Щапова препода­ вала в гимназии), а когда она заболела и вынуждена была оставить работу, стало совсем худо. В иные дни не на что было купить даже лекарства для больной, а по­ рой — и хлеба. Все это заставляло Щапо­ ва спешно работать, вырывать из своих больших исследований отдельные фрагмен­ ты и переделывать их в журнальные статьи. Ученый обращался за помощью в Восточ­ но-Сибирское отделение Географического общества, в Литературный фонд, ко мно­ гим своим прежним знакомым. Но в помо­ щи либо отказывали, либо она была столь незначительна, что ни в коей мере не мог­ ла хоть на время поправить его материаль­ ные дела. Пожалуй, только у Елисеева Щапов всег­ да находил и слова ободрения и материаль­ ную поддержку. К сожалению, письма пуб­ лициста к Ща.пову не сохранились. Но они были, и .немало их было. Об этом можно су­ дить по письмам ученого, которые он посы­ лал своему другу. Удивительны эти письма! Трудно себе представить, сколько заключалось в них че­ ловеческого горя, страдания, а порой и от­ чаяния. Своему учителю, наставнику и дру­ гу Щапов рассказывал о трудной жизни, о беспросветной нужде, о равнодушии ок­ ружающих его людей. Чуть ли не в каж ­ дом письме Щапов писал об «отсутствии жизненного обеспечения», об «изыскании займа деньжонок», о «долгах и бедствиях», которые совсем замучили его. «А я в на­ стоящее время... обнищал, оскудел до кон­ ца и великими долгами одолжен»27,— с го­ речью сообщал он в одном из писем, напи­ санном в середине 1872 года. Но в письмах Щапова к Елисееву содер­ жатся не только жалобы на горькую участь и материальные невзгоды. В них ученый де­ лится со своим другом замыслами новых исследований, советуется с ним по самым различным вопросам, просит прислать кни­ ги, которых не мог достать в Сибири (на­ пример. «Капитал» К. Маркса), обращает­ ся с просьбами подредактировать его статьи — с тем, чтобы провести их через цензурные рогатки, узнать о возможности издания собрания сочинений... Ни в одном письме Щапова нет и намека на то, что Елисеев не выполнил хоть какую- нибудь из его просьб. А публицисту стоило немалых трудов выхлопотать для своего друга материальную помощь, провести его статьи через цензурное ведомство и, нако­ нец, просто найти место для его работ даже в журнале «Отечественные записки», одним из редакторов которого он был. Ведь, как правило, Щапов присылал ему очень боль­ шие статьи, иной раз чуть ли не целые кни­ ги, которые приходилось разбивать на от­ дельные части и публиковать в течение не­ скольких месяцев. Так, например, его рабо­ та «Миросозерцаяие, мысли, труд и женщи­ на в истории русского общества» печата­ лась в журнале «Отечественные записки» с перерывами в течение полутора лет. II это, конечно, было трудно для журнала, ко­ торый, по словам Елисеева, имел «свою программу довольно разнообразную и... без ущерба для этой программы не мог поме­ щать на своих страницах слишком объеми­ стые трактаты или целые книги»38. Все это Щапов понимал и не мог не це­ нить. Поэтому он и называет Елисеева в своих посланиях «всесердечно-любимым учителем», «другом», «братом». Особенно интересно письмо Щапова от 24 декабря 1872 года, где он говорит о том, какую роль Елисеев сыграл в его жизни и какое влия­ ние он оказал в свое время на молодежь Казани и Петербурга. «Чем больше я живу в Сибири,— писал ученый,— тем более пре­ исполняюсь живейшим воспоминанием об вас, глубочайшим уважением к вам. Одно из самых задушевных моих желаний — ос­ тавить хоть в памятных набросках своих искреннее, теплосердечное, доброе воспоми­ нание об вас, о вашем благотворном влия­ нии на молодежь в Казанской духовной академии и в Питере, в среде студентов, о вашем благотворном влиянии «а «ас, мало «бодрствовавших над собой», как вы выра­ жались в одном письме ко мне, о ващем месте в литературе...»29 Одному из первых Щапов поведал Ели­ сееву о новом горе, которое обрушилось на него. «С 12 на 13 марта,— писал он,— со мной случилось величайшее роковое в мо­ ей жизни несчастье — умерла дорогая моя жена»30. Это был страшный удар для Щапова. Теперь он все чаще и чаще думал о смерти. К жизни его привязывало только одно — неоконченные литературные дела и замыс­ лы, которые он еще не успел осуществить. «Теперь одна только дума озабочивает ме