Сибирские огни, 1976, №2

Н. Якушин А. П. ЩАПОВ и Г. 3. ЕЛИСЕЕВ ( К 1 0 0 - Л Е Т И Ю С О Д Н Я С М Е Р Т И А . П . Щ А П О В А ) Удивительно, как иногда похоже склады­ вается жизнь разных, порой очень непохо­ жих друг на друга людей. Примером может служить жизнь и литературная деятель­ ность двух замечательных сибиряков — пуб­ лициста Григория Захаровича Елисеева (1821—1891) и историка Афанасия Про­ копьевича Щапова (1831— 1876). Оба они родились в семьях бедных свя­ щенников, оба росли в деревне, образова­ ние получили сначала в бурсе, затем в се­ минарии и, наконец, в духовной академии (Елисеев — в Московской, а Щапов — в Ка­ занской), оба -после окончания учебы остав­ лены были на преподавательской работе, оба проявили серьезный интерес к церков­ ной, а затем к гражданской истории. Но по­ скольку Елисеев был на десять лет старше Щапова, то он раньше завершил образова­ ние, раньше начал преподавать. Любопыт­ но, однако, что в литературе Елисеев и Ща- нов выступили почти одновременно. Статья Елисеева «О Сибири» появилась в журнале «Современник» в конце 1858 года*, а рабо­ та Щапова «О причинах происхождения и распространения раскола во второй полови­ не XVII века и первой половине XV III сто­ летия» была напечатана в журнале «Право­ славный собеседник» годом раньше. И все-таки, конечно, не общность фактов биографии Елисеева и Щапова позволяет ставить их 'Имена рядом, а та многолетняя и сердечная дружба, которая связывала этих двух замечательных деятелей. Если быть более точным, то первыми печатными произведениями Елисеева были книги «История жизни первых насадителей и распространителей Казанской церкви свя- 7ЛУХЯ Гурия, Варсонофия и Германа» (1847) и «Краткое сказание о чудотворных иконах Казанской, Седмиозерской. Раиф- ской и Мироносицкой пустыни» (1848) Но эти работы были посвящены вопросам цер­ ковной истории и стоят особняком в лите ратурном наследии публициста. Познакомились они, вероятнее всего, в 1852 году, когда Щапов поступил в Казан­ скую духовную академию, где уже несколь­ ко лет преподавал Елисеев. «В Казанской академии,— 'вспоминал позднее Елисеев,— мы были не только знакомы, но и довольно близки между собою. Потому, что и он, и я были сибирские уроженцы, хотя он из В о ­ сточной Сибири, а я из Западной. Земляче­ ство между сибиряками вообще уважается, и где бы сибиряки ни были, они считают друг друга как бы родственниками»1. Далее Елисеев рассказывает: «Два года он (Щ а­ пов.—- Н. Як.) слушал у меня русскую граж ­ данскую историю. Он был в числе лучших студентов, но ничем особенно от других не выделялся». Последнее утверждение не сов­ сем верно. Уже в академии Щапов обратил на себя внимание необычайным трудолюби­ ем, упорством, стремлением восполнить не­ достатки своего образоваиия. «Он изумлял всех своим труженичеством,— писал Н. М. Ядрвнцев, хорошо знавший Щапова. —Ча­ сов по 17 он проводил... за конторкой, так что от его сапог образовались углубления на полу; студенты водили друг друга смот­ реть на это диво, и углубления прозвали ямами нового столпника, блаженного Афа­ насия»2. Серьезное отношение к научным занятиям пробудилось .у Щапова не без воздействия Елисеева, который был одним из самых ува­ жаемых и чтимых профессоров Казанской духовной академии. Лекции его студенты слушали с громадным интересом. И это по­ нятно. Ведь Елисеев был первым, кто откры­ то заговорил в академии «о горемычном житье народа и о крепостном праве», «о важности в русской истории народного эле­ мента»3 и т. п. Многое из того, о чем гово­ рил Елисеев в овоих лекциях, Щапов проч­ но усвоил и позднее развил и углубил, как в лекционном курсе, который он читал в Ка­ занском университете, так и в ряде истори*