Сибирские огни, 1976, №2

; шутка даже среди колчаковских верхов: «Ну, поехал Курган сдавать!», «Иу, поехал Петропавловск сдавать!» • Зла авторская ирония и при характерис­ тике чешского генерала Гайды. Этот пиво­ вар по призванию неожиданно для многих стал вдруг «освободителем Сибири», как именовали Гайду в колчаковских газетах Омска. Чего стоят одни детали его портре­ та — «злобно оскалил большой, щучьего разреза, тонкогубый рот», «рослый, поро­ дистый, с длинным, «коневым», как говорят в народе, лицом...». Но А. Югов никогда не ограничивается передачей одних внеш­ них черт облика своего героя. Характерис­ тика его всегдЯ простирается внутрь, в глубь натуры, образа. При этом мы чувствуем документаль­ ную основу и вместе с тем обнару­ живаем такие детали и эпизоды, кото­ рые приближают к нам исторический мате­ риал, придают ему характеризующую худо- • жественную функцию. Говоря о путях достижения достоверно­ сти в современной .прозе, Л. Якименко от­ мечает множество путей: «Чувство «доку­ ментальности» или, пользуясь определением К. ВаИшенкина, «госпожа Достоверность», в современной прозе может быть достигну­ та лишь на основе предельного приближе­ ния к действительности, к глубокому позна­ нию ее потребностей. Оно создается бес­ страшным изображением действительных противоречий и конфликтов, пафосом иссле­ дования, как это мы видели в лучших очер­ ках В. Овечкина. Оно может создаваться и сближением автора и героя, реальной и вы- мышленной судьбы, когда личное свиде­ тельство приобретает силу художественного документа» («На дорогах века. Актуальные ■вопросы советской литературы». М., 1973). Надо сказать, что А. Югов в своей эпо­ пее идет именно этими путями, постигая эпоху революции и гражданской войны. И, быть может, на первый план при этом сле­ дует выдвинуть знание автором жизненно­ го материала. Оно проявляется в равной мере и при раскрытии исторических лиц, и героев вымышленных. Благодаря этому ■между «ими как бы стирается граница, про­ изведение обретает целостность и органич­ ность, исследовательский и аналитический пафос. Все это и позволяет отметить в дилогии А. Югова «Страшный суд» синтез докумен­ тального и вымышленного. Не два пласта, пусть и взаимопроникающих, а органиче­ ский синтез. Факты и документы, говоря словами А. Алдан-Семенова, сверкают при этом всеми цветами радуги, как та самая сосновая ветка — исторический материал,— попавшая в полосу солнечного света. Таким образом, мы имеем все основания говорить о широком .распространении доку- ментализма .в современной советской 'Прозе. Сопоставление произведений даже 'одной историко-революционной тематики убежда­ ет, что документализм докумснтализму рознь. Мы говорили об иллюстративном й иллю­ зорном документализме, о документализме ложном, произвольно, трактующем истори­ ческие события и, наоборот, о документа­ лизме, страдающем буквализмом. Наконец, о документализме художественном, кото­ рый органически синтезирует в Сёбе вер­ ность факту и творческий' вымысел автора. Последний вид документалйзма представ­ ляется наиболее продуктивным и' .плодо­ творным в художественном творчестве. И все-таки широкое распространение и разнообразие документалйзма не оправды­ вает попытки выделить документально-ху­ дожественную прозу в «особый род литера­ туры». Многообразие документалйзма сов- ременной советской литературы определено богатыми традициями мировой и русской классики. Лишены какого-либо основания И’ теории, возводящие фйкт во главу угла, процесса художественного творчества, явно переоце­ нивающие его (факта), «самостоятельную эстетическую значимость». «В недавних выступлениях в защиту прайды фактов,— писал М. Б. Храпченко еще в 1970 году в своей монографии «Творческая индивиду­ альность писателя и развитие литерату­ ры»,— ясно звучал мотив «достоверности», так же, как ® них отчетливо выступала не­ дооценка силы и значения художественно­ го обобщения. Литература факта не .состоялась». Дерзкий '.«лет фантазии отнюдь не про­ тиворечит знамению нашего времени' — ана­ литичности и строгой научности в подходе к любым явлениям действительнос'тИ. Дело в том, как отмечает А. Бушмин в сгоей ра­ боте «В. И. Ленин о познании и проблемах творческой активности писателя», что «фантазия как творческая сила... все эф­ фективнее проявляет себя, чГо она' в своем воздушном полёте все больше несет эле­ ментов восходящего научного знания. И, следовательно, возрастание ее роли нахо­ дится, как нам думается, ,не в «живом про­ тиворечий», а в прямой живой связи с тен­ денцией к росту строгости и точности зна­ ния» («Русская литература», 1969, № 3). Документализм современной советской прозы — особенность литературы, вызван­ ная эстетическими потребностями сегодняш­ него дня, стремлением найти новые и более действенные средства воздействия ,на чи­ тателя. А ведь ст.ремлеяие к более сильно­ му .воздействию на жизнь — традиционная особенность реалистической литературы. Особенность эта наиболее яркое проявле­ ние находит в литературе содиалистическо-' го реализма, в сегодняшней советской литературе. ♦