Сибирские огни, 1976, №2

фигура революционера, как Дубровинский. Но не только поэтому. Главное здесь — отбор жизненного мате­ риала, его осмысление и художественное обоснование. А разве это возмож-но без творческой фантазии, без художественного вымысла? Именно психологическое, эмоци­ ональное, логическое обоснование поступ­ ков, столкновений и характеров позволяет раскрыть жизнь революционера в тесных связях с историей, действительностью, в столкновении или контактах со многими людьми самых различных социальных групп. Художнику таким образом удается проникнуть в секрет формирования револю­ ционера по» влиянием самой жизни. Основательная и активная разработка ис­ торико-революционной тематики выдвига­ ет и другие проблемы. Ныне в таких произ­ ведениях наметились различные варианты творческих решений. Одни книги близки к приключенческому, детективному жанру. Здесь немалое место занимают описания арестов и побегов, тайных встреч и поли­ цейской слежки. Другие главное внима­ ние уделяют бытописанию действительно­ сти той поры, выявлению особенностей раз­ личных социальных слоев, типов. Однако, как верно замечает С. Сартаков, эти варианты отнюдь не снимают опасно­ сти повторений. Где же выход? Писателю он видится в следующем: «В романе «А ты гори, звезда» мне хочется выдвинуть на первое место не описание быта или подроб­ ностей конспирации и сопряженных с нею подвигов и приключений, а политическую борьбу. Она — главный герой. Иными сло­ вами, И. Ф. Дуброви,некий в революции — это как бы кусок жизни всей партии, взя­ той хронологически на протяжении жизни Дубровинского» («Оиб. огни», 1974, № 6). Иными славами, писатель осмысливает под определенным углом зрения жизнь сво­ его героя и тем самым избегает возможно­ сти повторения. Если к этому добавить, что С. Сартаков в своем романе постоянно пользуется художественным вымыслом, то станет ясно, что произведение «А ты гори, звезда» не имеет ничего общего с буквализ­ мом и пассивным следованием за фактами истории. Напротив, книга, посвященная предоктябрьским событиям, нередко получа­ ет прямой выход в современность, сегод­ няшнюю идеологическую .борьбу. С. Сартаков немало страниц романа уде­ ляет Зубатову, огранке, папу Гапану. Стра­ ницы эти очень интересны и сами по себе, они несут много нового, .ранее неизвестного читателю. Но изложение этих фактов от­ нюдь не самоцель для автора. Зловещие исторические лиц'а выглядят в книге чрез­ вычайно серьезными, коварными и опасны­ ми врагами революции, и тем не менее, ни Зубатов, пи Гапои ничего не способны из­ менить в объективном процессе революцио­ низирования' самых широких народных масс. Вот почему в Астрахани собрание у бондарей заканчивается не гимном «Боже, паря храни», как предполагалось, а лозун­ гом «Долой самодержавие!» По этой же причине из гапоновских собраний рабочих часто получалось иное, чем было задумано. Побеждает в конечном счете Дубровин- ский, побеждает революция, потому что на их стороне сама история, закономерности которой с научной точностью учитывает марксистское учение. На что же полагаются враги революции? Вот каков, налример, поп Га-пон накануне кровавого воскресенья: «.План его рассчитан был только на самого себя. А .все другие си­ лы, в том числе и противоборствующие, для него как бы не существовали. Он знал: на­ ступит завтра день, и начнется шествие ко дворцу ото всех одиннадцати отделов его «Собрания». А больше не знал ничего... Его несла волна, им же поднятая, волна, разм-а- ха, .направления которой он не предвидел». Так художественными средствами доку­ ментального повествования утверждается один из ведущих .принципов социалистиче­ ского реализма — осознанный историзм мышления. Главное я деятельности Иннокентия (партийный псевдоним Дубровинского) — глубокое постижение жизни, опыта людей самых .различных социальных слоев. Много­ му научили его этапы в Сибирь, встречи с крестьянином Петром, его женой Пра­ сковьей, другими жителями сибирских сел (все эти персонажи, кстати, вымышленные), где волею царских слуг побывал Дубровин- екий. А общения с товарищами по партии, с Л. П. Радиным, .например! Совершенно особый смысл для Дубровин­ ского имели встречи с В. И. Лениным, сов­ местная с ним работа. Вместе с Владими­ ром Ильичем Дубровинский обсуждает , причины поражения Кронштадтского высту­ пления в революция 1905 года. Ленин отме­ тает скороспелые эмоциональные выводы, настаивает на строго научном анализе собы­ тий, на всестороннем учете всех обстоя­ тельств и, вместе с этим, на творческом, но­ ваторском подходе к решению любых за­ дач. Дубровинский .мысленно .признается се­ бе, что в своей повседневной работе рево- люционера-подполыцика до сих пор дейст­ вовал чаще всего интуитивно. Понимает он теперь уязвимость и слабость таких эмоци­ ональных решений, чувствует преимущест­ ва ленинского «математического ключа» к тем или иным событиям. Живое я .плодотворное воздействие Л е­ нина на Дубровинского ощущается в са­ мых различных эпизодах романа. Но чув­ ствуем мы и другое — как конденсируется в мыслях, работах и действиях вождя ре­ волюции опыт Дубровинского, Радина, Кра­ сина и многих других героев романа. Этим утверждается опять-таки чрезвычайно важ ­ ная мысль: сила гения Ленина не в том, что он направлял исторические события в желаемом русле а. в том, что на. осно­ ве марксистского анализа событий ви­ дел объективные закономерности истории и способствовал их ускорению. Известно, что ныне буржуазные теорети­ ки, оказавшись не в состоянии перечеркнуть личность Ленина, идут на другую полити­ ческую уловку: объясняют победу Октябрь­ ской революции исключительно субъектив­ ными качествами Ленина, .полностью отри­ цая объективные закономерности историче