Сибирские огни, 1976, №2

тало. Еще не кончилось мясо горного козла, которого укараулил Монул­ дай. Старик, вообще, меньше всего об еде думал. Чего тревожиться — зверь в тайге еще не перевелся, Откуда было знать Вите, что Аня в это само е время не д а в ал а по­ коя управляющему фермой. Снег и в Кайру лег, и тоже глубокий. Этим утром Анна Монулдаевна чуть свет явилась в контору, взъерошенная, словно птица, защищающая своих птенцов. Она прямо кипела. — Слушайте, вы, начальство! — набросилась она на управляюще­ го.— Вы хоть подумали, как там люди в тайге живут? Виктор с отцом уже полмесяца безо всего... — Правильно говоришь,— согласился С ан а а и тут же спросил: — А что поделаешь? Поглядел на Аню и сам ответил: — Ничего не поделаешь. В се перевалы завалило. В се это она и без него знала. Как ей, дочери табунщика, было не знать и не понимать такое. Спокойная, н ево змутимая— вся в отца, она плакала, бушевала, кричала. Никто ее такой никогда не видел. — Черный камень у вас в груди вместо сердца! — не отступала Ан­ на Монулдаевна, заведующая начальной школой, от управляющего фер­ мой, а тот в растерянности не находил, что ей сказать. Очутившийся случайно в конторе Чакылдай послушал, послушал и ни с того, ни с сего выпалил: — Дочка ! М а ск б а селезам не бёрит! — В ам см е х,— всхлипнула учительница и поперхнулась,— а там... Чакылдай стал серьезным. Ульгбку с его лица как ветром сдуло. Он повернулся к С ан а а : — А где твои комсомольцы, управ, где твои ылыжники? Д о самого Тюгюрюкекого перевала можно на лошадях проехать, а там — на ылы- жах. Отправь людей, управ, говорю. — Парни зимнюю дорогу на Тюгюрюк не знают,— ск а зал С а н а а .— Пойдете с ними проводником, Чакылдай -ака? — А что? Пойду. Покажу. И для своего друга Монулдая подогрев прихвачу. Маленькую, беленькую...— подмигнул Чакылдай и бойко, мо­ лодым петушком, подскочил к Ане.— Не плачь, дочка! М а ск б а селезам не берит! Не выдержав, и Аня р а ссмеяла сь вместе со всеми. Странный все-таки человек, этот Чакылдай. Врун про него не с к а ­ жешь и хвастуном не назовешь. Где-то посередке он между тем и тем. А вообще-то Чакылдай приветлив и доброжелателен к людям. Одно у него горе — детей нет. И по сю пору пьяненький к жене вяжется: — Эй, Умсуур, зав тра же тебя брошу. Н а что ты мне нужна, если рожать не можешь!.. Он так давно брюзжит об этом, что жена перестала обращать внимание. Тем удивительнее дружба его с необщительным и молчаливым Мо- нулдаем. Они ведь не только в Тюгюрюкской долине пастушат вместе. И в Кайру их дома рядом стоят, и на охоту один без другого не пойдет, хотя Чакылдай и охотник-то... В окрестных гор а х много мест, назван ­ ных их именами,— солонец Чакылдая и перевал Монулдая, родник Ча- кылдая и стойбище Монулдая... В с е эти места тоже по соседству. В годы войны Монулдай сп ас друга о т верной смерти. Как это бы­ ло, при каких обстоятельствах, судить трудно. Что было, то было, это точно. Но Монулдай распространяться об этом не любит, из него слова не вытянешь. Чакылдай — другое дело. К нему только с бутылкой приди или к себ е позови, охотно р ассказывает, но всякий р аз такое городит, что не разобрать, где правда, а где выдумка, и всякий раз у него получа­ ется в ра сска зе другое.