Сибирские огни, 1976, №2

раку не понять: будешь ближе к аилу Упая, и тебе что-нибудь перепадет. Санаа Ча'Кылдая давно знал, и на него не обижал ся . З а что на него обижаться? Р а з в е он неправду говорит? Было дело. Прирабатывал С а ­ наа у старика Упая. А Чакылдай про это только спьяна и болтает. Ч ело ­ век-то неплохой. Бот проспится, то гд а управляющего верх. Тогда С ан а а может его ругать и стыдить сколько угодно, а п астух и гл аз не поднимет, будет смиренно стоять перед «управом», к ак нашкодивший мальчишка перед отцом. С ан а а не сможе т долго ра спекать его. Ж алк о ему старик а . Только и ск ажет: — Умсуур-то вас который день ждет? С ана а высокий, стройный. У него черные гл а з а , всегда б у д то чему-то удивляющиеся, и длинные ресницы, как у девушки. Е м у в сегда не х в а т а ­ ет времени утром, и чаще всего он не у спевает побриться. Так и являет­ ся в контору со щетиной на продолговатых щеках. Ко гда же С ан а а выб ­ рит, красавец ! Вообще красивые мужчины обычно бывают болтливы­ ми. Саналов всем вышел — и лицом, и фигурой, но он спокоен и р а с ­ судителен. Другой бы на его месте отыгрался, отчитал бы Чакылдая. С ан а а не может так. Вздохне т только: — Е х а т ь вам надо... Прайно говоришь, управ! — радуе тся Чакылдай .— Пр айно ! Ум ­ ница ты. А я? Что я з а человек? Тьфу! Уж вы не сердитесь на меня, уп- рав,— тихим и слабым голосом просит п а стух , не по обычаю величая на «вы» управляющего, который чуть не вдвое моложе его. Пристыженный, притихший Чакылдай се дл а е т лошадь и начинает собираться в тайгу. Непременно завернет на скл а д и возьмет соли-лизун­ ца для своих торбоков. В магазине купит чай и с а х а р , пару белых при­ хватит. Просто так из деревни никогда не уедет. Обязательно еще раз заглянет в контору и еще р аз уважительно ск аж е т С анца : — Уж вы не сердитесь на меня, управ. Пер ебрал я... Управляющий молчит. Д ол г о молчит. — Такое со мной редко бывает,— бормочет Чакылдай .— Р а з в ме­ сяц из тайги вырвешься, как чочой не пригубить... — Ладно,-— ск ажет С а н а а .— Пое зжайте . Умсуур з аж д ал а с ь . Вот теперь Чакылдай прямым ходом направится в Тюгюрюк. С пу с­ тыми руками ему т уд а являться никак нельзя. Только приедет, ср а зу в юрту пастухи д а чабаны набьются, деревенские новости послушать. Будут пить чай, и Чакылдай р а с с к аж е т им все, что видел, что слышал, кому какой наказ в конторе дали , из дому что велели передать. Про то, как он ругался с С ана а , конечно, не станет р а ссказыв ать . А пару белых, ко­ торые в магазине взял, они разопьют с Монулдаем . Просидят вдвоем всю ночь, будут вспоминать, как вместе воевали, случаи разные. Им есть что вспомнить. Они и сейчас дружны. Когда Чакылдая нет, кто Умсуур помо­ гает, кто за торбоками присматривает? Монулдай . Ем у разве трудно? Он табунщик. У него всегда конь под седлом . Хороший конь. На фронт они уезжали вместе, воевали в одном полку. Много с вой­ ны в Кайру не вернулось, а их д аж е не ранило ни р азу. Наверно, с т а р и ­ ки говорили, им с ам бог-кудай помогал. Бо г не бог, а вот уцелели, хотя запросто могли не о ста ть ся в живых. И теперь, который год, п а су т скот в одной долине, разбивают стоянки по со сед ству . Как же им не помогать друг другу? Как не выпить вместе горькую и не вспомнить военное прошлое?!.. Д а . Чакылдай с Умсуур тоже нынче рано откочевали с Тюгюрюка. Раньше даже, чем в прошлом году. Лишь в застывшей грязи остались глубоко втоптанные следы торбоков. Когда смотришь на эти замерзшие следы, кажется , что лето было давным-давно и никогда больше сюда не воротится,