Сибирские огни, 1976, №2

дожил до железного века Н Т Р и все еще успешно трудится на ниве про- све' -ония человечества?! Девушку звали Ксюшей (Ксенией Лукьяновной ), р а бо т ал а она в колхозе завклубом , а по совместительству киномехаником , библиотека­ рем, редактором стенной газеты и д аж е художником-монументалистом (доска Почета, сельская р екл ам а ). Св ер х того, укротителем Карьки. Одеяние Карьки настолько пои стаск ало сь з а годы, проведенные в х о ­ муте, что из карего сд елало сь пятнисто-фиолетовым, словно на спину ему вылили флакон жидких чернил. — Столько должностей у ва с! — восхитился Терехов . — Вы, К сю ­ ша, прямо Леонардо д а Винчи! — Ой, не говорите, закрутилась. Ничего не успеваю . И то надо, и другое. Не хочется, чтобы хуже других, ведь правда? А тут районный смотр самодеятельности на носу... Кошмар ! «Милая девчушка, — подумал Терехов , — Как умеет, со гр ев а е т жизнь деревни, целого колхоза. Д олжн о быть, ее любят, такую искрен­ нюю, бескорыстную...» В негустом березняке пока зало сь кладбище с вольно разбредшими ­ ся крестами. Тихое кладбище, чистое, деревенское. Л е т ом на нем, на­ верное, много цветов, ягод. А вдали бедели какие-то строения, амбары или скотные дворы. — Наша Еремеевка , — ск а з а л а К сюш а .— Столица колхо з а «Луч». Еремеевка? Как это Терехов не узнал деревню?! Значит, все-таки приехали... Д з а Еремеевкой откроются просторы, выгона бывшего кон­ ного завода графа Голощапова. Зд е сь , в бывшем волостном сель ­ це, не однажды бывала, видимо, верхом и в коляске Л и з а , и ее сопро­ вождал телохранитель и оруженосец, верный друг Ника, один из луч­ ших жокеев-наездников России Никанор Иванов... — Ксюша, в вашей Еремеевке живет Никанор Христофорович И в а ­ нов? Вы его знаете? На праздники он никуда не у е х ал ? — Дедушка Никанор? Он... у ех ал . Зимой еще... — Куда, Ксюша? — Умер дедушка Никанор. Еще под старый новый год. Вон там он, в березняке, дедушка Никанор. Умер?! Как же так, К сюша? Это го не може т быть! Вы ошиблись, милая Ксюша, или пошутили не очень удачно. Никанор Христофорович умер? Я не согласен, я не верю... Нет, ничего этого Тере хов не ск а з а л вслух . Он только подумал э ти -, ми словами. И ср а з у поверил Ксюше, потому что ей нельзя было не поверить... — А я подарок ему везу,— с к а з ал Терехов. Р а з в е могла Ксюша знать, что о зн ач ал а для Т ер е хо в а смерть Ни ­ канора Христофоровича? Оборв ал а сь еще одна живая нить между д в у ­ мя мирами — миром Лизы и вот этим сегодняшним днем . В том мире жили Толстой и Чехов, великие революционеры, но жили и ж ан д а рм ­ ские офицеры, тайные советники, сластолюбивый , развратный двор цар­ ский. Эти два мира исключали один другой, и из противоборства их и сплавился день сегодняшний. Жизнь Никанора Христофоровича с о вп а ­ ла с годами беспощадной этой борьбы, и он был ее рядовым участником. Рядовым, может быть, невольным, но не последним, и кто знает, чей пот солонее, а слезы горше... О чем хотел написать Терехов свою повесть? Нав ерное , об этом , о • судьбах выдающихся и рядовых участников революции, о перерастании одного времени в другое, о великом перевале в д уш а х русских людей. Но вот со смертью Никанора Христофоровича рв ал а с ь еще одна живая нить со временем, которое Терехов собирал по кусочкам , чтобы оживить в трепетном потоке повести...