Сибирские огни, 1976, №2

Правду старики говорят: судьб а бабья не о т господа всеблаго го , а от черта лукавого, врага христианского. Налей -ка, бра тка, малешко, в гор ­ ле пересохло... Пальцы Никанора Христофоровича были кривые, годами изуродо­ ванные, с лишней, свисающей кожей. Стак ан , чтобы не выронить, он д е р ­ жал обеими костлявыми черными ладонями. — К свад ьбе с тем женихом, с графом из П е т ербур га , почитай, с Покрова принялись готовиться. Дмитрий Иванович из губернии портних, кружевниц, золотошвеек выписал. Шьют, вяжут, а невесте горя мало: то в степь ускачет волков с собаками до е зж а т ь , то на бугры — гусиный перелет сторожить. Вроде не ее з ам уж с обирают, а другую девицу. Страсть у в аж ал а Ли з ав е т а Дмитревна охоту , о собо же тетеревиные т о ­ ка. По веине только и разговору: затоков али , нет ли дикие кочета? Не пора ли в поле? У костра ночует, что тебе солд а т , лишь бы поглядеть птичий бой. Что она в том находила, мне, братка , неведомо, капрыз один. Бывало, пролежит в скрадке утро и не выстрелит вовсе! На зыв а е т ся — охота! И все сам а : ток разыщет, салаш изладит, и будить ее не надо. З а ­ темно на конь, только вихорь позади. Тетеревиная охо т а и сгубила всех. Она, проклятая, а кто же? Пускай , случай , говори, что хошь, только с того утра весь разор жизни и погибель сделали сь. И Дмитрий Иванович померли, и Графское изничтожилось... Никанор Христофорович был твердо убежден : не поехай Л и з а в то апрельское утро тысяча девятьсот тринадцатого год а на косачиный ток судьба всех обитателей Графского не сл ом ал а с ь бы так скоро и так б е з ­ жалостно. Законы исторического материализма он напрочь игнорировал, и едва ли нашелся бы человек, способный убедить его, что судьб а Г р аф ­ ского все равно была предрешена, что приговор ему — и одному ли Г р аф ­ скому? — произнесен, и ничего не изменилось бы, не спаси Л и з а в то у т­ ро политкаторжанина, и он умер бы в степи от голода и горячки. Р у с ь бесповоротно выходила на новый виток истории... Но в то утро Лиз а не о ст ал а сь д ом а , она проснулась до р а с с в е т а , и ее оруженосец Ника, один из лучших жокеев Ро ссии , з а с е д л а л Б у с с и ’ и, ревнивым сердцем предчувствуя беду, видел, как лошадь и всадница л е ­ тучей мышью мелькнули и пропали в темени весенней ночи. Л и з а Г ол о ­ щапова, дочь коннозаводчика графа Дмитрия Ивановича Голощапов а уезжала навстречу своей судьбе..: Никанор Христофорович тоже удивлялся, как Ли з а — «в поясе — ниточка» — взвалила в седло и довезла бредившего в ж ару незнакомца и, никем не замеченная, зат ащила его на второй э т аж своей половины. Домашним было ск а зано , что хворающий в покоях «барышни» мо ­ лодой человек и есть жених, кузен из Пе т ербур га . Буд то приехал он не осенью, как было договорено, а теперь, весной, но по дороге карета про­ валилась в речку, жених простудился и занемог. В с е поверили, д аж е по­ лицейские чины, которым, правд а , кузена не показывали. — А Дмитрий Иванович? Он что говорил? — А что Дмитрий Иванович? Они только лишь не молились на Л и ­ завету Дмитревну. Они же сами , когда «кузин» поправился, достали мундир офицерский, чтобы его жандармы не сцапали . Сами и отвезли молодых на станцию, билет им покупали. Одно просили на прощанье: обвенчаться по закону леригии. И смолчали, когда «кузин» покачал г о ­ ловой: никакой, дескать, леригии, дорогой папаша. И по плечу « п а п а ­ шу». Не видели бы такое мои гла за ! Они, Дмитрий Иванович, не то, что обиду смолчать, подумать о с е б е худо никому не дозволяли. В о т как оно, братка, любовь все переворачивает, переиначивает... — Что потом было? Много чего, да веселого мало. В ся округа в р а ­ зор пошла. Как в подробностях обстояло, бре ха ть не буду: по весне пят- н дцатого я уже в Галиции воевал, Перемышль-крепость брал , а возвер-