Сибирские огни, 1976, №1

Но вдруг лицо рисунка побледнело. Под снегом тихо падающим, белым, смеясь чему-то, девочка росла, чуть угловато двигалась, но смело, и виделся упрямый взмах крыла в движеньях рук и худенького тепа. И тяжелее линия текла. И вот случилось. Красками мечтая заполнить мир, но ягоду теряя, краснеющую ягоду одну, шла девочка, рнсунок оставляя, предпочитая улицу окну... * * * Исчезла потребность сверять свои мысли с твоими. Остался томительный звук той осени в памяти, легкие листья и ( лево на выдохе, ласково — вдруг». Какие-то тени ложатся на лица, и солнце вдруг вндимой делает пыль, и то, что забылось, едва ли приснится, лишь звоном холодным сорвется «забыл». А было, а было — летящие листья, г зрячие губы, веселые сны. И воздух — до слез — удивительно чистый, хоть осень, но пахнущий ветром весны. Да что там... Забылись те строчки из писем, ню создали мысленный замкнутый круг. Но слышу сквозь шепот желтеющих листьев я слово, звучащее ласково,— «друг». * * * К чему вся эта суета движений, мыслей и свиданий! Смотри — как медленно вода дорогу синюю свивает, как взгляд предутренних лесных теней медлителен и долог, как медленен приход весны в наш город, как спокойны долы. А мы. куда-то торопясь и на ходу садясь в трамваи, спешим, волнуясь, суетясь, и все равно не успеваем. А мы (как медленна трава!|, а мы (как долго уэнаванье).