Сибирские огни, 1976, №1

Он сам постоянно и по нескольку раз бывал на ферме, все подмечал, счи­ тал, прикидывал. Подняв, наконец, голову от блокнота, он сказал: — Ну вот, сегодня прибавочка. Хоть небольшая, но есть... И все опять заговорили — о том, что и покормили вчера лучше, сено брали бугровое и открыли хороший бурт силоса. С фермы мы возвращались вместе, шли по протоптанной в снегу узенькой тропинке. В длинном, старомодном пальто Аникей скрипел своей деревяшкой впереди, было что-то старчески-суетливое в его поход­ ке, и я в;фуг подумал, что председатель отживает свое. И даже не физи­ чески, а морально, как эпоха жизни Ветлужки. Его здесь ценят за про­ шлые большие заслуги, никогда их не забудут. Хозяйство пока держится на былом авторитете председателя, и катится эта машина с хорошо при­ тертыми частями, но все же требующими свежей смазки. Аникей словно угадал мои мысли. Он обернулся ко мне: — А ведь стареем, Петрович, стареем. Хоть и гоношимся — «я» да «я», а годы берут свое... Но и то радостно: молодняк как на дрожжах прет. В Чебаклах председатель вон приехал свой, доморощенный, трак­ тористом работал, в институте учился. Тридцать три года — и председа­ тель. Да с такой-то силой, с такой-то головой в наше-то время черту ро­ га свернуть можно. И воротит. Вон как зашагали: только и слышишь — Чебаклы да Чебаклы.— В его голосе слышалась хорошая, добрая за­ висть.— А мы что: отпели соловушки — с веточки долой. А песенку все одно вспомянут... Через годок-— на пенсию. Да ведь Аникея хромого не обманешь, я давно подумал про то: Петра Аршинова колхоз на свои деньги учит, будет агрономом. И председателем выберут — парень баш­ ковитый, душевный... Приедет — помирать можно... Ты завтра еще не по­ едешь? Нет? Так приходи на проводы: солдат наших надо в дорогу сна­ рядить. А пока, может, ко мне на часок заглянешь — потолковать, чаю попить. Я не отказался. Дом у Аникея Игнатьевича крестовый, он перекатывал свой пяти­ стенник, помнится, вскоре после войны, и тогда же прирубил вторую по­ ловину. Многое в нем сохранилось от прежнего дома — в горнице ста­ рый, потемневший от времени, но все еще красивый подшивной потолок с розанами в центре и по углам — память пришлых из России мастеров. В доме вкусно пахло, а стол был накрыт белой скатертью. Панфиловна не мешкая уставила его закусками, а в центре поме­ стила большую миску с горячей бараниной и картошкой. Как-то очень скоро справилась со всем этим хозяйка, словно она давно уже с минуты на минуту поджидала гостей. Аникей Игнатьевич помолчал, что-то вспоминая: — Мы в сорок треть­ ем под Ленинградом в окружение попали. Две недели в болотах мерзли и с голоду мерли. Сколько раз бывало — ну все, конец. А гармошку ус­ лышишь— и жить охота. Был у нас первейший гармонист — Костя из- под Одессы. Бывало, соберемся вокруг него, а он тихонечко, еле слышно и начнет выводить-.. Душу спасла она, гармонь-то Костина, душу. Аникей Игнатьевич достал с полки книжного шкафа книгу в зеле­ ном переплете, полистал ее, ткнул пальцем в нужные строчки. — «Миграция сельского населения — вполне естественный, законо­ мерный процесс»,— прочел я.— И что же? Вы не согласны? — Разве от моего согласия что-то зависит, раз это все... естествен­ но? — в сердцах и, как показалось мне, даже с издевкой спросил он.— Люди писали ученые. Тут мне как-то в Шерстенино один умник сказал: «Вы, руководители, сами повинны в том процессе, который происходит на селе,— больше надо думать о механизации, о культуре и прочих ве­ щах, которые приближают село к городу». Это вроде кнута. У вас людей