Сибирские огни, 1976, №1

щеных окуней и со словами «побереги-ка глаза, чтоб не брызнуло» опустила их в бурлящий кипяток. — Сынком хвалился... к черту и с сыном таким. Трое-то, первых, у него ладные, на стать пошли, а этот, Алеха, выродок какой-то. Верно го­ ворится: в семье не без урода. Катал-катал по белу свету, тут телеграм­ му с Дальнего Востоку бьет: пришли денег, рублей сто. Ну, Тима и вы­ слал. Прикатил на самолете. Поездом скучно, говорит, отец, самолетом лучше- Скука одолела. Он мужичонко-то трудящий, все на рыбалке и на рыбалке, осенью да зимой измерзнетея, а сынок — только пить. Тут на днях, сказывал, рыбки подловил дивно, в сено припрятал мешок-то, а Алеха унюхал, выудил, продал да с дружками пропил. И ведь, остоло­ пина, живет на всем готовом — ни стыда, ни совести... А ищо с дружка­ ми рассуждает как добрый: когда мы, мол, ребята, от родительской вла­ сти освободимся? Да родителей не будет, и он под углом околеет... Пав­ ла Кузьмича с Таисьей позвала на щербичку-то, посулились, а не идут где-то. Скоро уж поспеет... Мама, подхватив чугунок ухватом под бока, отнесла в избу. Потом прижалась лбом к синему окну. — А это не они ли?.. Они, они! — и, накинув телогрейку, вышла. Вскоре в избе я слышал уже шутливое приветствие Павла Кузь­ мича: — Здорово были! Все крещены? — Проходите, проходите, — бросая на лавку телогрейку, пригласи­ ла мать. — Раздевайся, Таисья. — С приездом, Митенька! — душевно проговорила Таисья, подавая мне озябшую руку.— Вот и сынка дождалась, Федосеевна. А моих дав­ ненько никого нет. Они у меня все летом, со внучатками приезжают, на отдых. Зелень как поспеет... — Все дивуюсь я тебе, Таисья, — разливая уху по тарелкам, гово­ рила мама- — И на всех-то у тебя сердца хватает, как солнышко... Уж такая ты... обогреюшка... Бревнышко погладишь — и то заговорит да на ласку отзовется. Мама поднесла пива. Таисья, скинув на плечи желтый, в цветах, платок, взяла стакан и выпила, похвалив хозяйку: — Я тоже ставила, а такое не вышло..- Наверно, солод неважный. Так вот и живем, Федосеевна... Детки приедут — и обрадуют, и опять до приезда. Я ведь от них гостинцев не жду — ласковое слово скажут, и ладно. Надюшка на днях платочек вот прислала, и радостно мне, и опять думаю: да зачем мне к старости? Я им всегда говорю: вы мне на гостинцы не сочиняйтесь, конфетку сами съешьте, а мне бумажку при­ шлите, и то я думать буду, что про меня не забыли... Таисья с мамой, поужинав, вели за столом разговоры; мы с Пав­ лом Кузьмичом пристроились на стульях у печи и закурили. С тихим хрустом разваливались в печи и покрывались пеплом красные угли, мер­ цая жарким светом, Павел Кузьмич неторопливо говорил про свои забо­ ты: что вот, корова состарилась, зубы изъела и надо бы к лету сменить ее, а жалко — уж больно молоко хорошее; что не мешало бы летом до­ мишко перетрясти, пока еще сила есть — старый-то совсем в землю врос — «Колхоз поможет, это уж как пить дать, только к Аникею обра­ щусь» — и мне очень хотелось, чтоб и в этом доме все сбылось, как за­ гадывается, чтобы радость никогда не уходила с ветлужинских по­ дворий... Мы с мамой проводили гостей до самого дома. Давным-давно, еще отцом Таисьи ставленный пятистенок и впрямь врос в землю и напом­ нил мне человека, залегшего на свой последний отдых. Павел Кузьмич заприглэшал нас, но мы отказались — время уже позднее. — Подрушной мужичонко, — говорила мама, когда мы возвраща- S. Сибирские огни N» 1.