Сибирские огни, 1976, №1

оказывал самое благотворное воздействие на психологический и произ­ водственный климат. С ним всем было как-то спокойнее. И доведись Ор- лику, Андрееву, Брышко, самому командиру Бадиловскому в чем-то про­ махнуться (инструктор в рейсе оценивает действия каждого члена эки­ пажа), упрек или замечание Тимофеева были бы восприняты как добрый совет старшего, без обид и претензий. И в то же время все прекрасно знали, что от Федора Ивановича ничто не укроется. Были ли у него самого казусы? Да, были. По счастью обходилось благополучно, но считанные непредвиденные ситуации, возникновение которых совсем и не зависело от механика, еще больше мобилизовывали его внимательность, строгость к себе. Один такой случай произошел в самом начале службы в Аэрофлоте. В полете отказал двигатель... Что может быть хуже? Командир кораб­ ля, старейший и опытнейший сибирский летчик Николай Федорович Сен- тюрин (он, правда, тогда не был еще ни старейшим, ни опытнейшим) и второй пилот Борис Александрович Афанасьев не растерялись, отлично посадили Ли-2 на промежуточном аэродроме. Оказалось, разошлись не­ правильно и плохо соединенные трубки бензопровода -4заводской брак. Предвидеть такой дефект было невозможно. В другой раз, уже на «Ту», в рейсе с Кулешовым, подвело колесо. Самолет— не автомобиль. У него, как это принято меж шоферами, не попинаешь ласково баллон — только ногу отобьешь. Никаких сомнений по внешнему виду злополучное колесо не вызывало, а едва взлетели — с земли предупреждение: «Дымит правая тележка!» Глянул Тимофеев — от покрышки одни ошметки остались. Колесо заклинило, оно юзом про­ ехало по бетонке и — в клочья. Мастерство Бориса Дмитриевича Куле­ шова позволило избежать неприятностей. Осторожненько сели, бросили парашют, притормозили... И в том, и в другом случае это не было ни ошибкой, ни недосмотром механика. Никто и не винил Тимофеева в случившемся. Никто, кроме него самого. С его принципами, с его правилами, с его отношением к ра­ боте это не согласовывалось. Больше — сколько уже лет прошло! — ни­ когда и ничего с ним не случалось, независимо от того, мог или не мог он что-то упустить. Он знал и знает наперед: никаких упущений быть не может. * * * ...Орлик принял машину, Андреев — груз, бортпроводницы — пассажиров. 453-й (бортовой номер самолета) — любопытная модификация «Ту». Все в нем шиворот-навыворот. Маленькое багажное отделение впритык с пилотской кабиной, а кухня — в самом хвосте, вместе с туалетами. И в «командном отсеке» не так, как везде,— мешанина из приборов, боль­ шею частью старых, каких теперь уже и не встретишь. Редкостный эк­ земпляр! Никого, однако, это обстоятельство не смущает. Юрий Ивано­ вич так же уверенно и лихо щелкает тумблерами и выключателями, вру­ бая и вырубая их пачками — будто всю жизнь летал на этом 453-м! Все агрегаты, все системы действуют отлично. Машина как машина, не хуже других. Радист Слава отщелкал на контрольной карте весь «поминальник». Бориспольский диспетчер разрешил взлет. Тяжелая машина без видимых усилий взмыла в воздух, поджала лапы-шасси. Прощай, Киев! Набрали высоту, легли на курс. Бадиловский «ключил автопилот. Любопытно все-таки, когда многотонная громадина летит сама по себе. Оба летчика откинулись в креслах. Механик расположился на своем от­ кидном брезентовом стульчике, блаженно вытянув ноги. Радист вполуха