Сибирские огни, 1976, №1

из-за этого, скорее, как дотошный регист­ ратор. «Ровно в два часа отдают швартовы, и легкий корабль наш, подрагивая всем сво­ им корпусом, отваливает от причальной стенки». Потом: «Мы сходим на борт дебар­ кадера, а с него поднимаемся на берег». И опять: «Десять часов утра. Остановка ека­ терининского автобуса расположена у ба­ зара». И так начинается почти каждая главка очерка. Столь же монотонно повествует ав­ тор и о встречах с людьми: «Иду по улице Кропотова. В райкоме оказали, что где-то здесь живет старый партизан Петр Никитич Хвощ. Двое мальчишек ведут меня к воро­ там дома, отгороженного от улицы высокой, в два ряда, поленницей дров. Рядом с по­ ленницей лавочка, на ней сидит пожилой че­ ловек в милицейской фуражке». Через не­ сколько страниц вновь: «По приезде в село, тороплюсь к Филиппу Яковлевичу Ягодке, с которым мне позавчера советовал пови­ даться Ефим Денисович Избышев. Време­ ни у меня остается мало, всего один день... Вот дом напротив магазина. Большой, двухэтажный...». Право же, столь дотошными, но однооб­ разными описаниями вряд ли можно увлечь читателя. Вот и получается, что очерку этому как раз и недостает той теплоты или, говоря словами Е.Дороша, той личной, ин­ тимной заинтересованности, которая так за­ хватывает читателя. Удивительно то, что мы знаем И. Петро­ ва как автора прекрасных юмористических рассказов. Да и в очерках-портретах он ос­ тается интересным собеседником. А вот в историческом очерке «Дорогами героев», да еще в статье «Земля отцов» (очерком это произведение никак не назовешь) проявля­ ется какая-то тяжеловесность, скованность. И думается мне, что идет это во многом от ложно понятой задачи — дать все так, как было в жизни. Рассказ ведется с протокольной точно­ стью, а поэзия действительности уступает часто место множеству мельчайших под­ робностей. И как здесь не вспомнить размышления С. Залыгина о художественном постижении истории: «Когда мы обращаемся к истории, мы и ее тоже не можем восстановить в «чистоте», то есть совершенно такой, какой она была в действительности. Что было, то­ го никогда уже больше нет, даже и при наличии кругов, циклов и повторений... Зна­ чит, единственная доступная нам история — это, если так можно сказать, «современная история». И хорошо, что это так, именно это все-таки дает надежду осознания чело­ веком истории, извлечения из нее действи­ тельного опыта» («Литературная Россия», 1974, 12 июля). Нет, не к искажению исторических фактов призывает здесь писатель, не к их модерни­ зации, а к художественному осмыслению ис­ торического прошлого. Он ратует за отбор, за обобщения, за типизацию. Словом, за ху­ дожественное освоение истории, единствен­ но возможное средствами литературы. К очерку эти законы художественного творче­ ства столь же приложимы, как к рассказу, повести, роману, ибо очерк — жанр художе­ ственной литературы. И как же уместны и необходимы в таких очерках раздумья автора, его прямое пуб­ лицистическое вмешательство, наконец, ли­ рические отступления, пейзажные зарисов­ ки. Но как раз этого всего и не хватает ис­ торическим очеркам И. Петрова. Даже столь характерное для автора «повествова­ ние с юмором» здесь никак не проявляется. А ведь и шутка серьезной теме не помеха. Вот и выходит, что беда исторических очер­ ков И. Петрова в их сухости, предельной объективности. И как бы ни относиться к высказыванию Е. Дороша об очерке, а со­ гласиться придется с тем, что материал очерка оживает благодаря ярко выраженно­ му авторскому отношению. Нельзя не заметить, что опытный мастер очерка Л. Иванов в свое время преодоле­ вал подобные трудности роста. Вспомним его собственные утверждения. Отсчет свое­ го творчества Л. Иванов, как известно, ве­ дет от очерков В. Овечкина. Нелегким ока­ зался путь писателя-проблемиста. Всякое бывало на этом пути: несправедливые про­ работки, нелепые обвинения. И в этих слу­ чаях, как никто, умел его поддержать В. Овечкин. Разносной критике был подверг­ нут в 1958 году очерк «Наш экономист», где. писатель доказывал пагубность чрезмерного увлечения кукурузой в Сибири. Очень скоро пришло письмо Овечкина: «Не знаю еще, не совсем обдумал, как, в какой форме и где я выступлю в Вашу защиту, но — выступ­ лю. За Вас я буду драться, пока сам на но­ гах стою. В конце концов эта драка не толь­ ко за Вас, а вообще за право литературы мыслить». Приходилось Л. Иванову преодолевать и иные трудности, трудности художественных поисков и решений. И об этой стороне дела находим в письмах В. Овечкина советы, а порою и критические замечания в адрес на- шего автора: «Честно должен заметить. Вы еще с недостаточной силой подходите к ти­ пизации и обобщениям. У Вас великолеп­ ный анализ, а синтеза маловато. И не довб- дите разговор до предельного накала». Упрек :по отношению к некоторым очер­ кам Л. Иванова тех лет небезоснователен. В критике тоже отмечалась сухость иных очерков, неполно раскрываемые характеры действующих лиц. Однако в последующие годы наметился определенный сдвиг в твор­ честве писателя. Хорошо ощущаем мы это и в последних книгах: «Край любимый», «О друзьях-товаршцах». Казалось бы, и здесь в центре .внимания те же острые деревенские проблемы, в каж ­ дом эпизоде так же, как и ранее, ощутима ясная и четкая позиция автора. И все-таки усиление лирической интонации придает очеркам новое качество. Если прежде автор нередко вторгался в жизнь села как публи­ цист, как аналитик социальных явлений, то теперь все чаще ,и чаще он вторгается еще я как художник. А это значит, что писатель решительно усиливает типизацию, обобще­ ния, доводит разговор до предельного нака­ ла, реализуя тем самьъч пожелания своего наставника.